Черепаший вальс

— А что с ним будет? — прошептала Жозефина, потрясенная ее рассказом.

— Всех троих записали в прекрасную частную школу в Руане. Под фамилией матери. Директриса — наша подруга. Они могут теперь спокойно учиться, не опасаясь насмешек и досужих разговоров. Дочь тоже вернет себе девичью фамилию. Она считает, что стоит поменять ее и детям. У моего мужа есть связи, это не составит труда. Спасибо, что выслушали меня. Прошу извинить мою странную выходку.

Она слегка кивнула им и исчезла так же неожиданно, как и появилась, — бледный силуэт из былых времен, сильная и одновременно покорная судьбе.

— Какая странная женщина! — прошептал Филипп. — Резкая, холодная и при этом деликатная. Старинная французская аристократия. Все будет в порядке. Непонятно только, в каком порядке. Любопытно, как сложится жизнь детей. С ними все непросто… Обретенной свободы им явно будет недостаточно.

— Филипп, никому не говори, но, по-моему, весь мир сошел с ума.

Она посмотрела, что написано на конверте, который передала ей мать Изабель Манжен-Дюпюи.

Это было письмо Гаэтана Зоэ.

На следующий день они встретились в отеле «Рафаэль». Филипп заказал клубные сэндвичи, кока-колу и бутылку красного вина.

Гортензия и Гэри то сближались, то отдалялись, то искали общества друг друга, то смотрели в разные стороны.

Гортензия отслеживала звонки на мобильник Гэри. Он предложил ей сходить в кино, она уже ответила, что не против, но тут зазвонил телефон: Шарлотта Брэдсберри. Его голос изменился, Гортензия, заходя в комнату, сразу это вычислила. Она развернулась на пороге и тотчас же позвонила и отменила заказ на билеты.

— Да ладно! Глупая ты! Пошли!

— Расхотелось, — угрюмо пробурчала она.

— А я знаю почему, — улыбаясь, предположил он. — Может, ты ревнуешь?

— К этой старой грымзе? Да ты с ума сошел!

— Ну значит, пойдем в кино… если ты и впрямь не ревнуешь!

— Я должна дождаться звонка от Николаса… а там поглядим.

— От этого щелкопера?

— Ты, что ли, ревнуешь?

Ширли и Жозефина втихомолку хихикали над ними.

Филипп предложил Александру и Зоэ пойти посмотреть выставку стекла в Гран-Пале.

— Я тоже пойду! — заявила Гортензия, игнорируя Гэри. Но он не заставил себя упрашивать и отправился с ними.

— Наконец-то мы одни! — вскричала Ширли, когда все ушли. — А что, если заказать еще бутылочку этого превосходного вина?

— Мы же будем в стельку!

Ширли позвонила, попросила еще одну бутылку такого же вина и, обернувшись к Жозефине, объяснила:

— Это единственный способ заставить тебя говорить!

— О чем говорить? — спросила Жозефина, мощными бросками отправляя туфли в полет по комнате. — Я ни в чем не признаюсь. Даже под страхом пытки хорошим вином!

— Хорошо выглядишь… Из-за Филиппа?

Жозефина прикрыла губы рукой, показывая, что у нее рот на замке.

— Будете жить вместе в следующем году?

Она посмотрела на Ширли и улыбнулась.

— Ну так что? Будете жить вместе?

— Еще рано… Надо хорошенько подготовить Александра.

— И Зоэ.

— Зоэ тоже. Лучше бы мне немного еще побыть с ней вдвоем. Мы будем ездить в Лондон на выходные, или они приедут в Париж. Посмотрим.

— Они увидятся с Гаэтаном?

— Она вчера ему звонила. Уверяла, что для нее он остался тем самым Гаэтаном, который надул в ее сердце воздушный шарик, что Руан недалеко от Парижа, а я вполне клевая мамаша.

— Она недалека от истины. А он?

— С ним все не так радужно. Он ужасно боится, что вырастет похожим на отца и тоже сойдет с ума. Он плохо спит, у него жуткие кошмары. Бабушка нашла ему психолога…

— Да там всей семье понадобится психолог…

В дверь позвонили, официант принес бутылку вина. Ширли налила Жозефине бокал. Они чокнулись.

— За нашу дружбу, my friend[148], — сказала Ширли. — Пусть она всегда остается прекрасной, нежной, доброй и крепкой!

Жозефина приготовилась ответить, но тут у нее зазвонил телефон. Это был инспектор Гарибальди. Он сообщил, что она может вернуться в свою квартиру.

— Нашли что-нибудь?

— Да. Дневник, который вела ваша сестра.

— А можно мне его прочитать? Хотелось бы понять…

— Я утром отправил его вам в отель. Он теперь ваш. Она жила в придуманном мире… Вы поймете, когда прочитаете.

Жозефина позвонила администратору. Вскоре ей принесли конверт.

— Ты не против, если я прямо сейчас прочитаю? — спросила она у Ширли. — Не могу больше ждать. Так хочется понять, почему…

Ширли поднялась, чтобы выйти в соседнюю комнату.

— Нет. Посиди со мной…

Жозефина вскрыла конверт, достала белые листы, штук тридцать, и погрузилась в чтение. Она читала и становилась все бледнее и бледнее. Когда закончила, лицо ее было белым, как бумага.

Она молча протянула Ширли листочки.

— Можно? — спросила Ширли.

Жозефина кивнула и убежала в ванную.

Когда она вернулась, Ширли уже дочитала и сидела, уставившись в одну точку. Жозефина села рядом и положила голову ей на плечо.

— Жуть какая! Как она могла…

— Я очень хорошо понимаю, что она испытывала. Мне знакомо это состояние.

— С человеком в черном?

Ширли кивнула. Они сидели молча, передавая друг другу листки, вглядываясь в элегантный почерк Ирис, который ближе к концу превратился в сплошные каракули.

— Как школьные тетрадки в кляксах… — сказала Жозефина.