Череп Субботы

— Мамочка, не ты ли сама меня учила? — облокотился он на шкуру псевдомамонта. — Главное — пусть о тебе говорят, а что говорят — пофиг. Принцип звездности — не творчество, а лишь индекс упоминания в СМИ. Людям по хрену, если ты не пишешь песен пять лет, но залезь в декольте к Пугачевой — на обложку журналов попадешь, писаки в очередь выстроятся.

— Там чересчур много желающих, — скептически сказала Блаватская. — Запись каждый день с шести утра, и не протолкнешься. Кроме того, завели новое правило — к телу объекта допускают вьюношей не старше двенадцати лет. А тебе, если мне не изменяет память, стукнуло 28. Дед уже, щетина вовсю.

— Вот именно, — опечалился Иблан. — Одряхлел, а фанатки изменчивы. Сегодня лифчики на сцену летят, завтра сухой ромашки не дождешься. И езди потом в Романов-на-Мурмане, устраивай «чес» по поселкам нефтяников близ Тюмени, обсасывай «фанеру» за тыщу евро. Не дай Аллах такого никому. Знаешь, какой мой самый страшный сон? Сижу на кухне и тупо семгу ем, будто нищий… и ни коньяка, ни масла… спекся из-за отсутствия пиара. Может, в третий раз рискнуть на «Европовидение» съездить? А что, государям челом бить… меня вон, за прошлый раз в камергеры пожаловали, значит, понравилось выступленьице… август даже высочайше сказал: «Почему этот босой парень так воет? У него, что — ботинки украли?»

— Августу с цезарем в условиях кризиса щас не до попсы, — взгрустнула Блаватская. — Я не спорю — было б здорово, нагрянь император на шоу Димы Иблана — повозмущался бы перед телекамерами дороговизной билетов для трудящихся девушек. Так ведь хренушки — тандем государей разве что на Deep Purple или к Маккартни пойдет. Причем сидят, подлые, на местах по две тыщи пяцот баксов — и этой ценой совершенно ни фига не возмущаются.

Иблан вскочил на ноги. Задубевшие от долгого хождения босиком ступни практически не ощущали шкуру — он покачнулся, сохраняя равновесие.

— У меня родилась отличная идея, — вскинул обе руки Иблан. — Вот ты утверждаешь, что меня никто не любит, да-с? Ненавидят даже — понты, музыка говно и все такое… между нами-то, сами они говно, потому что я — новый Моцарт, красавец и умница, талант-философ… но я о другом. Мы копейки не потратим на гробницу. Лозунг — «Похорони Еблана заживо!»

Было заметно, что Блаватскую это предложение потрясло.

— Ух ты, надо же, — пропела она басом. — Даже свою старую фамилию вспомнил. Видать, действительно ужасно тебе охота попиариться…

Иблан согнулся пополам, нырнул к ней на грудь «рыбкой».

— Сработает замечательно, — горячо зашептал он. — Запустим анонимный сайт… группа пожертвователей, тайный счет… а потом денежки-то рекой потекут. Особенно когда я ремикс старого хита запишу… что-то такое необычное — «Моя мулатка — огурец, этой ночью зарезан стрелец». Как станут крутить по всем каналам — народ волчьим воем заплачет. Доллары, рубли, евро — лопатой загребем, монеты со всех сторон посыплются. Отгрохаем такую пирамиду, что мумию фараона Джосера завидки возьмут. Ну а потом, грабители эти таинственные… они решат — неспроста. И ограбят склеп. Можем даже для понта пластиковый муляж положить. Кумирам имперской эстрады пора понять — не только на любви следует строгать деньги, но и на ненависти. Тех, кто нас ненавидит, их всегда больше.

— Судя по тебе — так даже намного, — призналась Блаватская. — Пускай кто-то открыто друзьям расколется, что слушает Диму Еблана — ему через неделю повеситься придется. Приятели отвернутся, любовники-любовницы забудут, бомжи — и те поданную копейку станут в рожу швырять. И сейчас на твои концерты девушки ходят с лицами, замотанными в черные платки — чтоб не узнали. Я на всякий случай тебе паспорт Гватемалы купила, будет куда сбежать. Ладно, ты меня убедил. «Пирамида Еблана» — неплохая идея.

Дима откатился к лохматому уху мамонта, его глаза заполнились влагой.

— Быть звездой — это так скушно… — пожаловался он.

— Лучше представь, как Элвису было скушно, — потрясла подбородками продюсер. — Он, несчастный, со скуки на кокаине и сторчался. А тебе-то что?

— Ничего, — обиделся Иблан. — Почему ты мне своим Элвисом вечно глаза колешь? Кто это вообще? Я его в списках «Европовидения» не видел. Спи давай, а я пока гляну звоночки — наверняка шлют предложения гастролей в Европе.

— Ну-ну, — скептически буркнула Блаватская, и уснула.

Вытащив «Верту», Иблан лениво перебирал входящие звонки. Нет, пожалуй, это не Европа. Какой-то клуб… школьный друг… небось взаймы просит… поклонница… поклонница… еще поклонница… а это… КТО ЭТО?

Певца пробил озноб вязкого ужаса. Ему реально стало не по себе. Смятение продолжалось минут пять — Иблан переводил взгляд то на безмятежно храпящего продюсера, то на стопку кассет с японскими ужастиками — постепенно, перебирая шерсть мамонта, он успокоился. Зачем зря трястись? Чья-то идиотская шутка, и не более. Дураков же кругом полно.

Глава шестая БОКОР

(Лосъ-Ангелесь, ровно черезъ двъ недъли)