Череп Субботы

Впервые за всю историю конго, да чего там — всего водуна, ей удалось создать мыслящего зомби из человека, умершего кучу лет назад. Жаль, что живой труп нельзя воскресить второй раз. Тогда бы, конечно, она подняла из могилы прекрасную белую девочку… но увы. Умерев вторично, зомби погибает навсегда, никакой водун не заставит его открыть глаза. Произошло чудо. Оказалось, что порошок из мозга белого с каштановыми волосами, пусть и он не годится для невидимости, способен привлечь петро-лоа из глубин сознания загробных демонов… Они-то и оживляют, реанимируют умерший мозг, труп обретает способность мыслить не хуже, чем живой человек. Порошок истратили без остатка, но ничего. Люкнер не прекратит попыток стать невидимым, а это значит — он доставит ей черепа других белых людей для ритуала. Без порошка Мари-Клер уж точно не останется.

…Зомби не удержался — сев за стол, он что-то писал на обрывке серой оберточной бумаги — да так яростно, что лопатки на худой спине ходили ходуном.

Мамбо задумалась. Кем он был в его стране при жизни? Наверное, известным человеком — иначе клиент бы не возжелал переселения духа. Эдакий нежный мертвец. Толку в огородной работе мало. Казалось бы, среди зомби в принципе не существует ленивцев, а этот… поди ж ты. Часто смотрит на Луну, что-то шепчет, а уж молодых торговок с колдовского рынка Гонаива обжигает таким взглядом… Те из платья готовы выпрыгнуть. Зомби на Гаити употребляются для грубого труда, лишь с этой целью и начали воскрешать умерших мертвецов — не хватало рабочих на плантациях. Потом уже доктор сообразил: хорошо бы использовать их в качестве хладнокровных убийц. А что, правильно. У трупов нет совести, они не испытывают жалости, их нельзя шантажировать, взяв в заложники семью, — мертвецы не помнят прошлого. Из жителей кладбищ получились идеальные тонтон-макуты. Однако любопытно: кого именно ей довелось воскресить?

— Няня, — раздался у нее над ухом голос, и Мари-Клер едва не выронила череп. Зомби стоял рядом, просяще протягивая лист оберточной бумаги.

— Почему ты назвал меня няней? — строго спросила мамбо.

— Не знаю, — растерянно пробормотал зомби, поглаживая мертвое ухо. — Просто из памяти… всплыла в мозгу добрая старая женщина… Кажется, ее звали Арина, и там была непонятная кружка… а сердце мое веселилось. Непонятный, шизофренический набор, я согласен. И еще мне видится, будто у моих далеких предков кожа была вроде твоей… черная словно смоль…

Мари Клер бережно отложила череп Субботы в сторону.

— Будет лучше, если ты назовешь меня хозяйкой, — сердито сказала она.

— Bien, хозяйка, — поспешно согласился зомби. — Я просто не знаю… эти строчки мучают меня всю ночь. Вот-вот прямо из сердца польются.

Мамбо без всякого энтузиазма взяла в руки лист, исписанный слева направо.

— Я помню чудное мгновенье —
Передо мной явилась ты.
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

Кривые, наискось, с завитушками строчки произвели в ее душе непонятное томление. Она ясно вспомнила — ей восемнадцать лет, и первый красавец деревни, рыбак Жан, стоит на коленях, умоляя ее выйти замуж. Мари-Клер тяжело и глубоко вздохнула. Зомби выжидательно смотрел ей в глаза.

— Делать тебе нечего, — скомкала она бумагу. — Иди лучше огород вскопай.

— Конечно, — с поспешностью повернулся труп. — Прости меня, хозяйка.

Зомби пошел за лопатой — мамбо не сводила глаз с высокой фигуры человека, умудрявшегося даже после смерти сводить девушек с ума. Худое лицо, нос с горбинкой, щегольские бакенбарды на щеках. Она вспомнила, как после совместного посещения рынка в Гонаиве вытаскивала у мертвеца из карманов записочки от влюбленных девиц. Дожила, нечего сказать — люди стали влюбляться в зомби! С эдакой моралью мир вообще вскоре рухнет.

…«Интересно, — снова подумала мамбо. — Да кто же он все-таки такой?»

Гаити (Порт-о-Пренс, Леоган, Гонаив) — февраль-апрель 2008 г.

Москва — май-декабрь 2009 г.