Череп со стрелой

— Мне и сейчас хорошо! — спорил с ним другой голос, видимо голос Фиа.

— Нет! Сейчас тебе плохо… очень плохо… вот смотри! — убежденно сказал первый голос.

В зеркальце Рина увидела, как колени у Фиа подогнулись и она упала, царапая землю ногтями и бодая ее лбом. Потом все же смогла подняться.

— Ну как? — спросил голос.

— Мне хорошо, — упрямо повторила Фиа.

— Правда? — удивился голос. — Ну и замечательно, что кому-то хорошо! А будет еще лучше!

Девушка снова упала. Теперь она не просто бодала землю. Она каталась по ней, кусая руки.

— Перестань! Прошу тебя! За что? — прохрипела она.

— Не надо было давать мне власть над собой!.. Получаешь псиос — отрабатывай! Послушайся — и будет очень хорошо! Так же хорошо, как сейчас плохо! Ты славная девочка! Мне нравятся твои мечты! Представь что-нибудь! Убей их!

— Это… больше… не мои мечты… это кошмары!

— Да, но они оживают! Все как ты просила! — вкрадчиво сказал голос.

— Все равно это кошмары! До того как я связалась с тобой, я представляла лошадей с золотыми гривами! И бабочек, которые пьют энергию звезд! Бабочка летит миллиарды лет, а потом запускает хоботок в звезду и питается ее раскаленным газом. И опять летит от звезды к звезде и переносит звездную пыльцу! И от этой пыльцы рождаются новые светила!

— Но твои мечты не оживали! Ты хотела, чтобы они оживали, и я дал тебе это!

— Ты исказил сами мечты!

— Все! Молчи и представляй! Или будет хуже! — со злобой потребовал голос, и Фиа дернулась как от удара.

А потом Рина увидела нечто труднообъяснимое. Девушка начала раскачиваться точно в забытьи и что-то бормотать. Зеркало Рины успевало улавливать отдельные горячечные слова.

— …мировое пространство будущего. Все можно, все разрешено, никакой полиции, никаких армий, границ… повсюду травка и цветочки. Уют, чистота, довольство. Если что-то не так, прилетает электронная бабочка… садится на лоб, опускает на череп усики и делает лоботомию.

— Опять бабочка? — ворчливо сказал песочный голос. — Ну хорошо, хорошо! Лоботомию так лоботомию! Только ты уверена, что опять не будет сюрпризов?

Изображение в зеркале стало мутным. От головы девушки отделился какой-то туман и стал быстро сгущаться. Рина увидела большую бабочку с черными обугленными крыльями. Летать она не могла, но быстро ползала. Бабочка завертелась на месте и решительно направилась к сотворившей ее Фиа. Толстый, с хорошую проволоку хоботок безжалостно распрямлялся.

Фиа закричала и метнулась под защиту бетонных плит. Сгустившаяся бабочка, не отставая, бежала за ней.

— Ну вот… Хоть у кого-то из ведьмариков облом! Зачем эльб ее материализовал? — озадаченно спросила Рина.

— При чем тут эльб? — удивилась Яра, сидевшая рядом и тоже все слышавшая. — Не могут эльбы ничего сотворить! Они лишены дара к созиданию! Это все сама Фиа! Эльб только и делает, что дает ей псиос и искажает то хорошее, что есть в ней самой! В НЕЙ! Сам он — ничто.

— Но ее же прежние мечты не…

— …бегали за ней по двору, чтобы сделать ей лоботомию? Думаю, нет. Но кто тебе сказал, что они не сбывались? Что где-то во Вселенной не возникала бабочка, летящая от звезды к звезде? Настоящее и материальное не всегда синонимы.

Рина хотела опустить зеркальце, но изображение в нем внезапно сменилось, и в соседнем дворе за оградой она разглядела тяжелую черную машину. За машиной, как за щитом, укрывался Тилль. Стоявший с ним рядом незнакомый берсерк что-то горячо доказывал, кивая в сторону хрущевки.

Тилль слушал его вяло, зевотно поскребывая ногтем небритую щеку. Ему было безразлично, сколько берсерков нового набора выдержит экзамен, а сколько погибнет. Даже если берсерки потеряют треть атакующих, Тилль все равно окажется в выигрыше. На мертвецов можно выписать псиос, который они получили якобы до боя.

Тилль махнул рукой, требуя немедленно наступать. Берсерк, оправдываясь, что-то заговорил и, положив локти на крышу машины, повернулся к пятиэтажке. Рина еще разглядывала их в зеркальце, когда что-то мелькнуло в воздухе и по заднему стеклу джипа пробежала длинная белая трещина. В следующий миг машина Тилля напоминала скульптуру изо льда. Такой же ледяной статуей стал и берсерк. Его локти так и не успели оторваться от крыши. Сам Тилль червяком отползал в сугробы, часто задирая голову и оглядываясь на забор.

Уперев ногу в стремя, Макс хладнокровно натягивал тетиву арбалета. Из своего убежища он выглянул ровно настолько, чтобы произвести выстрел и сразу скрыться.