Череп со стрелой

Одним словом, Белдо был великолепен, но Млада и Влада, хорошо знавшие старичка, ощущали в его порханиях сильное беспокойство. Проявлялось это очень тонко, для посторонних почти неуловимо. Порой Дионисий Тигранович приподнимал лицо и, окидывая вопросительным взглядом всех без исключения шныров, замирал на миг, точно пес, пытающийся унюхать в воздухе что-то в высшей степени занимательное.

Когда же Белдо — впрочем, очень быстро и мало для кого заметно — провел рукой по волосам, Млада и Влада окончательно убедились, что что-то тут не чисто. Беспокоится, ох беспокоится Дионисий свет Тигранович! Тренькнула у старичка гитарная струна интуиции, взял он верхним чутьем добычу — да вот какую? Да кто ж его знает — оттого и терзания!

Но, повторимся, это были полутона, понятные лишь избранным. Все прочее шло своей чередой и мало отражалось на изящных метаниях компактной тушки Дионисия Тиграновича и дружелюбности его стремительных ручек.

— Признаться, мы давно ждали случая! Пленить одного-двух несложно, но нам надо было сразу много и в Москве!.. И самое трогательное, что явился даже тот, кого мы не приглашали! — Белдо язвительно поклонился Яре. — Нет-нет, не надо на меня так смотреть! Я от взглядов не горю и дырки во мне не прожигаются. Я здесь просто наблюдатель!

— А берсерки что, тоже? — спросила Яра.

— Берсерки не по моему ведомству, о них рассказал бы мой коллега Тилль, но он, к сожалению, задерживается… Но могу рассказать о своих канареечках!

— Ага-ага! В нашем салоне проходят акции, действуют ежедневные ссылки для экстрасенсов! — насмешливо сказала Яра.

Ул предостерегающе кашлянул и дернул Яру за рукав, умоляя ее не нарываться. Злить боевых ведьм было опасно, особенно безоружным и вдали от укрытий. Вспылить они могли не только от слова «экстрасенс». Многие из них абсолютно искренне смеялись над экстрасенсами. У большинства рядовых ведьмарей своя внутренняя версия, чему он служит. Чего ему его личный эльб наплел, той версии он и держится. Стихиям, звездам, духам, единому информационному полю, космическому разуму, непознанным законам Вселенной. Кто-то вообще мнит, что прорвался на высшую ступень эволюции, а остальные перед ним инфузории туфельки. А так как степень эволюции у каждого своя, то и крышу у каждого сносит в свою непредсказуемую сторону. Вроде человек внешне нормальный, улыбчивый, а скажешь при нем невинное слово «холодильник», а он тебе — раз! — откусил нос, потому что, оказывается, он главный генерал всех газовых плит и у них с холодильниками война.

Белдо прыгал вокруг девушки с вплетенной в волосы фольгой. На вид она была едва ли старше Рины.

— Фи́а! Наша восходящая звезда! — прощебетал он.

— И как же она звездит? — поинтересовалась Наста.

— Ее фантазии оживают! У этого явления есть один большой худой плюс и один маленький толстый минус. Плюс — что это очень-очень больные фантазии. Минус — Фиа плохо умеет ими управлять. Из-за нее — ай-ай! — мой собственный форт иногда несет потери! — Дионисий Тигранович, как добрый дедушка, погрозил Фиа пальцем.

— А фольга зачем?

— Фольга — некоторая страховка от особо опасных фантазий. Иначе они и ее бы прикончили. Заодно и антенна. Усиливает мысленный сигнал, — охотно объяснил Белдо.

Девушка, о которой он говорил, смущенно потупилась и, как по клавишам рояля, пробежала пальцами по пуговицам своего пальтишка. Пальтишко было тонкое, пролетевшее мимо погоды. Фиа мерзла, дула на пальцы и как-то вопросительно, точно потерявшаяся собачка, смотрела на Сашку.

Сашка отвернулся, потом снова быстро взглянул на нее. Что-то в этой девчонке было знакомое. Он напряг память и вспомнил. На даче, летом, года три назад. Он шел через мостик, а на мостике стояла и от дачной скуки плевала в воду компания: три девчонки и четыре парня. Чувствовалось, что сложилась компания недавно и отношения между ее членами пока не распределены. Втайне всем было еще неуютно, все очень смущались, пытались показаться круче, чем они есть, и свою крутость выражали очень просто: обижали самую маленькую, самую беззащитную девушку.

Совместно издеваясь над девчонкой, компания обретала некое единство и в этом единстве сближалась. Так что свою социальную роль бедняжка все-таки выполняла. Сашка прошел бы мимо, потому что спасение всех встречающихся изгоев не было его работой, но в момент, когда он проходил, самому большому шутнику вздумалось выудить у себя из носа козявку и повесить ее девушке на спину. Девушка не понимала, в чем дело, а остальные уже ржали, разевая рты.

Сашка повернулся, лениво ушел от удивленного полумаха-полутолчка, которым его попытались встретить, и со средней силой ударил главного соплемета прямым в печень. Животик у соплемета оказался предсказуемо дрябленьким. Герой сложился как тряпочка, а Сашка взял девушку под локоть и увел ее с мостика. На них никто не бросился. Ему орали вслед, но, когда он оборачивался, затихали. Обычное поведение мелких собачек: чем громче брешут, тем меньше шанс, что бросятся.