Череп со стрелой (СИ)

— Я не буду пытаться завладеть черепом, — ска­зал Долбушин. — Но зачем он вам, Гай? Вам же не нырнуть на двушку.Какие закладки вы собираетесь накапливать и куда проносить?

— Никакие и никуда! — сказал Гай. — У черепаесть еще одно свойство. Это самый сильный уни­кум. Он способен собрать вместе все семь унику­мов, пребывающих в нашем мире!

Тилль тревожно уставился на кабанью голову. Теперь его начали терзать опасения совсем иного рода.

— Не жалейте, Ингвар! Если взять все уникумы и сплавить их вместе, то за этот слиток эльбы да­дут все знания мертвого мира! А это и бессмертие, и телекинез, и перезапись информации из мозга в новые тела, и все что угодно! Коллекционирование отдельных уникумов утратит всякий смысл! Это не просто власть над миром — это вообще все! — хва­тая его за руку, зашептал Белдо.

Тилль возбужденно засопел, разглядывая каба­нью головус которой ему, возможно, предстоялорасстаться. Стоит ли верить Гаю и Белдо? Кажется, да, стоит.

Тилль был глуп, но глупостью особой — приспо­сабливающейся, зоркой, очень чуткой к перемене обстоятельств. И потому его глупость служила ему надежнее, чем многим иным их ум. Сколько было у форта берсерков умных руководителей — и где они все? А Тилль есть, был и будет.

— Значит, ищем череп? — прохрипел он.

— Разумеется, — сказал Гай. — Альберт! Мне не нравится выражение вашего лица! Финансовый форт будет помогать нам в поисках?

— Само собой, — кивнул Долбушин. — Но меня грызет одна мыслишка. Я же коммерсант. Когда за какую-то вещь платят дорого, у меня всегда возни­кает вопрос: а почему? Не отмахнут ли мне голову тем мечом, который у меня же и приобретут?

А я думал, вы волнуетесь о дочери. Вдруг уни­кум у нее? Ведь, если я не ошибаюсь, и она там бы­ла? — участливо уточнил Гай.

Глава девятая

ПОДСНЕЖНИК

— Ах, какой отсюда вид! Здесь рождается вдохновение!

— Вдохновение — чудо были—ин! — рождает не природа, а чув­ство удивления. Засунь творческого человека на Северный полюс, у него и там попрет.—Так что кончай ню­хать дерево, слезай с него и пошли обедать!

Ул и Яра

В пегасне их было четверо: Ул, Афанасий, Кузепыч и Меркурий. Сугубо мужская компания. Правда, где-то в дальнем углу бродила бессонная Штопочка. Незаметно доставала из мешка с опилками бутыл­ку, отхлебывала, морщась, глотала, а затем дышала на циферблат часов и протирала их рукавом. Часы были дедовы, командирские, полученные за войну в Корее, где американцы потеряли вертолет, а дедуш­ка Штопочки — две гранаты и пулеметную обойму.

— Боевые ведьмы Белдо обнаглели! Хорошо бы объединиться с вендами и устроить им день стома­толога! — сказал Ул.

— Ведьмы сильнее вендов, — заявил Афанасий.

Меркурий, чинивший старое седло, отложил шило.

— Все сильнее. Вендов. Но венды бьют всех. Не только шаманщиков, — сказал Меркурий.

Кузепыч чистил лежащий у него на коленях об­рез. Услышав слова Меркурия, он положил затвор обреза на промасленную тряпку и посмотрел на свою клешню, подписанную татуировкой «КУЛАК».

— Ясный пень! Кулак летит быстрее заклинания. А нападают они всегда первые!

— С вендами лучше не иметь дела. Они не за шныров. Они сами по себе! — упрямо сказал Афа­насий.

Как-то его поймали два венда, и в ШНыр он вер­нулся с короткой спортивной стрижкой. Правда, аккуратной ее назвать было трудно. Сложно до­стичь совершенства, когда стрижешь в лесу садовы­ми ножницами. Последними от вендов пострадали Вовчик и Рузя, когда на прошлой неделе отправи­лись в Копытово за продуктами. Вовчик вернулся, держась за живот. Его заставили съесть две банки зеленого горошка и куриный паштет. Рузя, умявший три банки горошка и палку колбасы, напротив, вы­глядел очень довольным.

— К шнырам венды относятся еще прилично, — сказал Ул.

Он, когда видел вендов, всегда спокойно шел им навстречу, и у него никогда — ну просто ни разу в жизни! — не возникало с ними проблем.

Афанасий вскипел:

— Отрезать волосы — это, по-твоему, прилично? А как они меня при этом назвали, знаешь?

— Поэт? — предположил Ул.

Спохватившийся Афанасий торопливо подтвер­дил, что да, так все и было.

Все равно я против союза! — заявил Афанасий и, точно устраивая голосование, вскинул вверх сра­зу обе руки. — Венды сами по себе. Им философия мешает с кем-либо объединяться! Мы тоже сами по себе!

— Какая там у вендов философия? — удивил­ся Ул. — Отжался двести раз на кулаках, подрался с тремя членами организации, которые заведомо сильнее тебя, и все — ты венд. Так что, приглашаем вендов разбираться с фортом Белдо?

Все уставились на Меркурия. Когда дело касалось планирования акций возмездия, последнее слово было за ним. Даже не за Кавалерией.

— С вендами мы связываться. Не будем. За бес­платный союз всегда платят. Изменой идеалам, — сказал Меркурий и, взяв шило, вернулся к починке седла.

Кузепыч загрустил и, пуская якорные пни, уда­лился вместе со своим обрезом.

— А с белдосиками чего делать? — с тоской спро­сил Ул.

Меркурий протянул руку:

— Подай-ка мне ту жестяную банку!

— Зачем?

— Чтобы она. У меня. Была.