Череп грифона

— Успокойся, — отозвался Соклей. — Будь Киссид и впрямь таким, как ты говоришь, он бы подал нам на ужин соленую рыбу, а не восхитительную маленькую акулу. Ты не можешь винить проксена, который сильно обеспокоен тем, что воины Антигона стоят в крепости над городом.

— Кто сказал, что не могу? — парировал Менедем. — Знаешь, пошли-ка лучше спать — или ты предпочитаешь сидеть в темноте в андроне, когда эта лампа догорит?

Он встал, и Соклей последовал его примеру. Братья едва успели покинуть андрон, когда кто-то постучал в переднюю дверь дома Киссида.

— Кто это, интересно, может быть? — негромко спросил Соклей. — Но, кто бы там ни был, держу пари, Киссид не обрадуется его приходу. Хорошие новости не являются ночью.

— Это не наши заботы, о чем я совершенно не жалею, — сказал Менедем и двинулся в темную спальню, которую делил с двоюродным братом.

Они только-только разделись и легли, когда горестный тревожный крик разорвал ночную тишину.

В очередной раз возблагодарив богов, что все это не его заботы, Менедем задул лампу, и в комнате воцарилась ночь.

Но темнота не продлилась долго: кто-то ринулся к их маленькой комнате, и в щель под дверью просочился свет факелов.

— Откройте, во имя богов! — стуча, выкрикнул Киссид.

Менедем выпрыгнул из постели, не потрудившись даже накинуть хитон.

— В конце концов, может, это и наши заботы тоже, — бросил он Соклею и, открыв дверь, уже спокойней спросил родосского проксена:

— Что случилось, во имя неба?

— Сейчас расскажу. — Киссид едва не подпрыгивал от волнения; факел дрожал в его руке. — Птолемей привел армию и флот в Фазелис, что в Восточной Ликии. Город сдался несколько дней назад, и Птолемей двинулся на запад… в нашу сторону.

— Боги! — Менедем присвистнул.

Ликия, как и большая часть Анатолии, принадлежала Антигону. Прошлым летом Леонид, генерал Птолемея, напал на генерала Одноглазого Старика в Ликии, дальше на восток по анатолийскому побережью. Сын Антигона Деметрий быстро прогнал этого полководца, но Птолемей, управлявший и Кипром, и Египтом, похоже, не собирался сдаваться без боя.

Однако Киссид не беспокоился о том, что война между полководцами разгорается все сильней; его тревоги касались более насущных и личных вопросов.

— Когда Гиппарх услышит об этом, он распнет меня на кресте, — простонал проксен. — Я благодарю Зевса за то, что первым, кто принес мне эти новости, был парень, годами покупающий мои оливки и масло!

— Если капитан Антигона в Кавне подозревает, что родосский проксен благоволит к Птолемею, он еще скорей заподозрит в этом неких двух родосцев, — подал голос Соклей из-за спины Менедема.

— Именно так я и подумал. — Киссид с готовностью кивнул. — Вы должны скрыться… Немедленно, если сможете. И возьмите с собой меня и мою семью.

Он неуклюже опустился на колени и обхватил ноги Менедема в знак мольбы.

— Встань, — сказал Менедем, лихорадочно соображая, что же делать.

Его двоюродный брат и торговец оливками были правы — еще как правы.

— Мы не можем бежать ночью, потому что половина моей команды сейчас кутит в здешних тавернах и борделях. Не бросать же их всех здесь. А этот твой покупатель — не боишься, что он шепнет словечко гарнизонному командиру, а?

— Нет, — помотал головой Киссид. — Он не любит Антигона.

— Тогда хорошо. Мы отплывем с первыми лучами солнца. Если ты и твои домашние будете к тому времени на борту, мы отвезем вас на Родос, — решил Менедем.

Проксен забормотал слова благодарности. Соклей одобрительно крякнул.

Менедем едва ли слышал их обоих. Кто бы только знал, как ему не хочется возвращаться в родной город.

ГЛАВА 2

Соклей стоял на крошечном баке «Афродиты», вглядываясь в том направлении, где лежал город Кавн.

— Где же Киссид? — проворчал Соклей.

Надвигался рассвет, бледнел серп убывающей Луны, рядом с которым виднелась блуждающая звезда Крона, а яркая блуждающая звезда Зевса висела теперь низко на западе.

— Понятия не имею, — ответил Менедем с юта; голос Соклея, должно быть, разносился дальше, чем тот думал. — Да мне, в общем-то, на это и плевать, — продолжал капитан «Афродиты». — Если он не появится здесь к тому времени, как солнце встанет над морем, мы все равно отплывем. Пусть меня заберут эринии, если я буду рисковать судном в этой глупой войне.

«Ты ведь рисковал в прошлом году в войне между Сиракузами и Карфагеном», — подумал Соклей. Тогда он счел Менедема совершенно безумным, но его двоюродному брату не только все сошло с рук, но он в придачу также получил большую прибыль. Не исключено, что с тех пор Менедем кое-чему научился. А может — скорее всего — он просто не видел возможности заработать деньги, оставаясь в Кавне.

Аристид выбросил вперед руку.

— Кто-то сюда идет!

— Внимание, приготовьтесь отдать швартовы! — хрипло выдохнул Диоклей. — Гребцы, приготовиться!

Если к торговой галере приближаются воины Гиппарха, а не Киссид и его спутники, «Афродита» сможет быстро уйти.

Как и Аристид и все остальные на борту акатоса, Соклей пытался разглядеть — кто же идет. Он не жаловался на зрение, но ему все-таки было далеко до остроглазого впередсмотрящего.