Череп грифона

«Он поступил так нарочно», — с легким раздражением подумал Соклей.

Обычно он не возражал, что Менедем вечно берет на себя роль лидера. Хотя Соклей и был старше, ему не доставляло наслаждения стоять перед людьми и криками и жестами убеждать их заплатить побольше, в то время как для Менедема как раз не было большего удовольствия — кроме разве что обольщения жен этих людей.

«Но когда он командует, намеренно стараясь меня позлить…»

* * *

Кавн не был большим городом. Пошло немного времени — и Менедем вернулся на агору, держа в левой руке мешочек, в котором позвякивали монеты. Его правая рука лежала на рукояти висящего у пояса меча. Аристид был вооружен точно так же; Телеф нес кофель-нагель с видом человека, знающего, как обращаться с этой штукой. Понадобилась бы многочисленная банда решительно настроенных грабителей, чтобы заставить Менедема расстаться с его деньгами.

Вместе с моряками капитан «Афродиты» подошел к навесу человека, продававшего шкуры и череп грифона. Соклей тревожно наблюдал за ними и пытался хоть что-то расслышать, но снова отвлекся, когда какой-то местный житель завел разговор о том, как лучше быстро покрасить в пурпурный цвет косский шелк. Обычно Соклей с радостью поговорил бы на такую тему, но сейчас покупатель был для него как нельзя менее желанным. И когда этот человек купил кувшин краски, Соклей едва вспомнил, что надо взять с него деньги.

Тут подошел Менедем, неся полосатую тигровую шкуру — свернутую и перевязанную веревкой. В любое другое время шкура сама по себе возбудила бы в Соклее ненасытное любопытство. А вот и Аристид со свернутыми львиными шкурами подмышками. И… и Телеф, который тащит череп грифона с таким видом, будто выполняет самую тяжелую часть работы.

Соклей поспешил к Менедему и поцеловал его в щеку.

— Спасибо, о почтеннейший! — воскликнул он.

Потом к нему вернулось здравомыслие, и он спросил:

— Сколько ты заплатил?

— Тридцать драхм, — ответил Менедем. — Этот грязный шлюхин сын больше не скинул, даже когда я спросил, не хочет ли он провести еще лет двадцать в ожидании, пока на здешнюю агору забредет очередной чокнутый философ.

— Он, наверное, и сам заплатил двадцать пять драхм эллину, от которого получил череп, и не хотел расставаться с этой вещью себе в убыток, — предположил Соклей.

— Именно так я и подумал, — ухмыльнулся его двоюродный брат. — Я заметил, ты не стал отрицать, когда тебя назвали чокнутым философом.

— Я и вправду люблю мудрость и пытаюсь стать хоть немного мудрей, — серьезно ответил Соклей. — А что касается эпитета «чокнутый»… — Он пожал плечами. — Я бы предпочел называть себя, ммм… любознательным.

Фукидид очень резко отзывался о людях, которые называли вещи не теми именами, каких они заслуживали. Но Соклей и в самом деле не считал себя чокнутым из-за своей жажды знаний — таким чокнутым, каким, скажем, был Сократ. Впрочем, когда хоть какой-то безумец считал себя безумным?

Телеф подал голос:

— Я плавал мимо Византия в Понт Эвксинский и видел на тамошнем побережье грифонов, нарисованных на тарелках или сделанных из драгоценных металлов. Их изображения очень красивы, но любое создание с таким черепом должно быть самой уродливой тварью, когда-либо вылуплявшейся из яйца.

— Вот вопрос, о мой любящий мудрость брат, — сказал Менедем. — Вылупляются ли грифоны из яиц или родятся живыми?

— Лично я легко могу ответить на твой вопрос, — отозвался Соклей. — Не знаю.

— Во всяком случае, честный ответ, — заметил Менедем. — Пошли, ребята, вернемся на акатос. Спрячем наши трофеи — и череп грифона, — а потом посмотрим, что еще можно тут заполучить.

— Трофеи — и череп? — с несчастным видом повторил Соклей. — А зачем же ты его купил, если не думаешь, что мы сможем извлечь из него какую-то выгоду?

— Затем, мой дорогой, что, если бы я оставил череп валяться здесь, ты бы волновался и бурлил до самого конца плавания. Тридцать драхм — не слишком высокая цена за целое лето мира и спокойствия, — ответил Менедем.

У Соклея запылали уши. Иногда двоюродный брат доказывал, что слишком хорошо его знает.

* * *

— А, Та Самая Штука, — сказал Киссид, когда Менедем и Соклей вернулись вечером поужинать в дом родосского проксена. — Я видел ее на агоре. Осмелюсь сказать, весь Кавн уже видел ее на агоре. Зачем, во имя богов, она вам понадобилась?

— Ну… — Обычно столь говорливый Менедем на сей раз не нашел подходящих слов. — Видишь ли… Это…

Не мог же он сказать: «Я купил его, чтобы осчастливить Соклея».

Зато сам Соклей на этот раз нашелся.

— Я хочу показать его философам в Афинах. Это даст ответы на многие вопросы о грифонах, начиная с того — реальные они звери или мифические. Лично я, например, всегда думал, что они просто персонажи сказок, но теперь вижу, что ошибался.

— Трудно иметь настоящий череп мифического зверя, — с сухим смешком ответил Киссид.

— Именно так, о почтеннейший, — согласился Соклей.

Если бы каждодневные обязанности будили в его душе такое же вдохновенное волнение, какое вызывали подобные диковинки, Соклей был бы просто выдающимся торговцем.