Череп грифона

Светло-карие глаза Никодрома при определенном освещении имели янтарный оттенок — такие же лисьи, как и все его лицо, а может, даже еще более хитрые.

— Дайте мне взглянуть на шкуру, почтеннейшие, — сказал жрец. — Пожалуйста, дайте мне на нее взглянуть.

Менедем и Соклей расстелили львиную шкуру на полу. Потом Соклей, в счастливом озарении, поднял ее и набросил на плечи мраморной Артемиды.

— Видишь, как смотрится? — спросил он.

— Неплохо, — ответил Никодром. Небольшая похвала, но все же похвала. — Эта шкура может напоминать людям, что богиня и впрямь великая охотница. Но конечно, остается один вопрос: сколько вы хотите за шкуру?

— Пять мин, — ответил Менедем.

Соклей прикрыл рот рукой, чтобы спрятать улыбку. Может, его двоюродный брат и будет в конце концов одурачен, но он нацелился на то, чтобы самому выманить у жреца побольше денег.

Никодром кашлянул.

— Мой дорогой юноша, не может быть, чтобы ты говорил серьезно.

Менедем улыбнулся самой очаровательной своей улыбкой.

— Если хочешь, я подниму цену до шести мин. Вообще-то в наши дни в Европе осталось не так уж много львов.

— И поэтому, привезя львиную шкуру, ты считаешь себя вправе содрать за нее, сколько захочешь? — спросил жрец.

— Не совсем так, — ответил Соклей. — Но вряд ли ты ожидаешь, что мы должны торговать себе в убыток.

— О пяти минах и речи быть не может, — заявил Никодром. — Я могу заплатить две.

— И вправду можешь, — вежливо проговорил Менедем. — Только не нам. Как уже сказал двоюродный брат, нам надо зарабатывать деньги, иначе мы разоримся.

— Что ж, тогда две с половиной мины.

— Пошли, Менедем, — сказал Соклей. — Давай вернемся на судно. Есть много других храмов и много других полисов.

Они свернули львиную шкуру и сделали вид, что хотят засунуть ее обратно в мешок. Соклей краешком глаза следил за Никодромом — если бы жрец дал им уйти, они бы и вправду ушли, вот и все. Но Никодром почти сразу сказал:

— Подождите. Я могу поднять цену до трех мин.

— В таком случае можно потолковать еще немного, — ответил Менедем.

Из Никодрома не получилось бы торговца — хотя бы потому, что он спал допоздна. Он все поднимал и поднимал цену, пока не дошел до четырех мин и двадцати драхм, хотя ворчал и скулил на каждом шагу. Он всеми силами старался показать, что делает родосцам огромное одолжение, вообще снисходя до торга с ними.

— Четыре мины двадцать драхм.

Соклей перевел взгляд со жреца на Менедема и обратно.

— Договорились?

— Договорились! — одновременно сказали Менедем и жрец.

— Сойдет. — Хотя, с точки зрения Соклея, это было лучше, чем просто «сойдет». На Косе они не получили за шкуру таких денег.

«Хорошая, твердая прибыль», — подумал он.

А потом Никодром сказал:

— Давайте я заберу шкуру в город и сразу принесу вам деньги.

Многие покупатели в течение многих лет делали такие предложения. И чаще всего Соклей и Менедем, как и другие торговцы, отвечали согласием. Большинство людей были честными; но что касается Никодрома — в нем Соклей не был так уверен и видел, что двоюродный брат тоже сомневается.

Менедем с улыбкой покачал головой.

— Ты можешь принести деньги, а потом мы отдадим тебе шкуру; или же пойдем в Эгину вместе с тобой.

Никодром гневно посмотрел на него.

— Ты боишься, что я тебя одурачу. Это оскорбление.

— О почтеннейший, мы только что наблюдали, как двое твоих соотечественников пытались получить с тебя деньги, — ответил Соклей. — Если уж им нелегко было вызволить свое серебро, почему нам должно быть легче? Для тебя мы лишь пара чужестранцев. Лучше не рисковать.

— Я уже сказал — серебро, которое они здесь требовали, вовсе им не принадлежало. — Жрец весьма талантливо изобразил возмущение. — Они лишь пара грабителей храмов!

Соклей пожал плечами.

— О вашей ссоре я знаю не больше, чем тебе известно о ссорах на Родосе. Все, что я знаю, — это что ты получишь шкуру лишь после того, как отдашь нам деньги.

Он гадал, уж не испортил ли сделку. «Жаль, если так, — подумал Соклей. — Значит, жулик-жрец с самого начала не собирался нам платить».

Эгинцы, пытавшиеся выжать из Никодрома серебро, явно вели себя так, будто имели на деньги полное право.

— Эти отъявленные мошенники чернят мое имя! — пожаловался Никодром.

— Самый лучший способ доказать это, господин, — заплатить нам ту сумму, на которой мы сошлись, — заметил Менедем. — И едва мы получим «черепах», как согласимся петь тебе хвалу на каждой следующей остановке.

— Но разумеется, мы ничего подобного делать не будем, если ты откажешься от сделки, — добавил Соклей.

Иногда… вообще-то даже довольно часто мошенники начинали вести себя как честные люди, если в противном случае об их плутовстве стало бы известно всему миру.

Был ли Никодром мошенником или нет, но он испустил долгий, раздраженный вздох и сказал:

— Тогда пойдемте, оба. Вы получите ваши деньги. Захватите шкуру, и устраним все сомнения в том, что я честно следую условиям заключенной сделки.

— Пошли, — кивнул Менедем.

* * *