Череп грифона

Москхион перестал разглядывать рыбу и озорно улыбнулся.

— Мы разве знакомы, почтеннейший? — спросил он так вежливо, как будто был владельцем простирающегося до горизонта поместья и размышлял — стоит ли ему разговаривать с каким-то дубильщиком.

Все, кто слышал это, громко расхохотались, в том числе и Менедем.

— Сейчас я покажу тебе, знакомы мы или нет, — с притворной яростью прорычал он.

* * *

Когда солнце село, счастливчики, которые поймали рыбу, зажарили свою добычу над маленькими жаровнями, и в воздухе разнесся вкусный аромат. Москхион как можно разумнее разделил свою барабульку и передал небольшие куски Менедему, Соклею и Диоклею.

— Хотя это и маленький кусочек, — заметил Соклей, запивая свою долю глотком вина, — но очень вкусный!

— Так и есть, — согласился Менедем. — Лучше съесть кусочек барабульки, чем объесться сыром.

Капитан «Афродиты» знал, что голодный человек так бы не сказал, но сам он наслаждался роскошью полного желудка.

Менедем съел оливку и выплюнул косточку в море.

— Вон блуждающая звезда Зевса, — сказал Диоклей, показав на южную сторону небосвода.

— Где? — спросил Соклей. — А, теперь вижу. Хотел бы я знать, правы ли вавилоняне, которые утверждают, что движение звезд якобы предопределяет все наши деяния.

— А откуда такое можно знать? — сказал Менедем. — Мне хочется верить, что я делаю что-то, потому что сам того желаю, а не потому, что мне велит какая-то звезда.

— Да, и мне тоже хочется в это верить, — ответил его двоюродный брат. — Но в самом ли деле это так, или я просто хочу в это верить, потому что звезды говорят, что я должен так хотеть?

Диоклей фыркнул и снова наполнил чашу вином.

— От таких разговоров у меня начинает болеть голова, — сказал начальник гребцов.

— А что, интересно, тогда вавилоняне говорят насчет близнецов? — спросил Менедем. — Близнецы рождаются одновременно и часто похожи друг на друга, но иногда отличаются один от другого, как цыплята от слонов. А ведь, судя по звездам, под которыми они родились, они должны быть все поголовно одинаковыми, так?

— Верно. — Соклей просиял, взглянув на двоюродного брата. — И вправду очень логично. Интересно, думал ли когда-нибудь над этим кто-нибудь из философов. Когда мы попадем в Афины, я обязательно спрошу.

Сумерки стали гуще, на небе появились новые звезды. Менедем заметил низко над восточным горизонтом блуждающую звезду Крона, более тусклую и желтую, чем звезда Зевса.

— Я знаю, что предсказывает эта звезда, — сказал он, указав на нее. — Всякий раз после того, как я ее замечаю, я вскоре отправляюсь спать!

— Удивительно, — ответил Соклей. — Я родился на полгода раньше тебя, но мне она предрекает то же самое!

Они рассмеялись.

«Афродита» слегка покачивалась; Менедем давно привык к этому движению. Качка была настолько легкой, что не беспокоила его двоюродного брата, более чувствительного к таким вещам. Они легли бок о бок на палубе юта, а Диоклей ушел вперед, чтобы выспаться на скамье гребца.

* * *

Когда Менедем проснулся, вечерние сумерки сменились предутренними. Он зевнул, потянулся и стал смотреть, как на небе гаснут звезды, — как ночью наблюдал за их появлением. Высоко над головой закричала чайка.

Менедем встал и проверил ветер, после чего удовлетворенно кивнул. За ночь ветер не переменился и не утих.

На носу рано поднявшийся моряк сказал своему товарищу:

— Не похоже, чтобы сегодня нам пришлось работать до изнеможения.

— Вот и хорошо, — ответил тот.

Соклей спал, пока не начали поднимать якоря, и только тогда с сонным недоумением огляделся по сторонам.

— Радуйся, соня, — сказал Менедем.

— А. Радуйся. — Соклей снова огляделся, протер глаза и встал.

Поднявшись, он тоже послюнил палец, чтобы попробовать ветер, и удовлетворенно улыбнулся.

— Как ты думаешь, сегодня мы сможем пройти канал между Андросом и Эвбеей? — торопливо спросил он.

— Возможно. — Менедем сурово погрозил ему пальцем. — Но если даже и сможем, нам все равно придется плыть еще целый день, прежде чем мы бросим якорь в Пирее.

— Знаю, знаю. — Соклей нетерпеливо махнул рукой. — Но мы уже так близко, что я почти ощущаю Афины на вкус.

Менедем поджал губы, как будто тоже почувствовал кое-что во рту.

— Камни, грязь и немножко цикуты, оставшейся после Сократа. Приправь это маслом, и будет не так уж плохо.

— Приправь маслом себя, и все равно останешься идиотом! — выпалил Соклей, всеми силами стараясь не брызгать в негодовании слюной.

Отвесив двоюродному брату поклон и помахав рукой, Менедем громко окликнул моряков:

— Завтракайте побыстрее, ребята, и в путь! Раз уж боги так добры, что послали нам этот ветер, мы будем дураками и даже хуже, если не выжмем из него все, что сможем.

И вот парус упал с рея. Почти сразу его наполнил ветер, и мачта скрипнула под напором. Менедем прокричал команды, и люди развернули рей так, чтобы как можно лучше использовать ветер.

«Афродита» скользила по легкой зыби, грациозная, как тунец.