Чердынец

— Ох, Юрка! Ты такой смешной — как ежик пыхтишь и иголки топорщишь! — как она смеется… славно… аж мурашки по коже. Вот с Надей — там по-другому совсем. Там желание охватывает, прямо — захлестывает. А здесь… дрожь по телу и тоже желание — только — сдаться на милость королеве!

— Так, Галина! Если ты не прекратишь — никуда я с тобой не пойду! — я остановился и смотрю на нее, пытаюсь — со злобой смотреть. Но вот как получается — бог весть!

— Ну ладно, ладно! Ишь — ежик какой колючий! И поиграться с тобой нельзя… немножко… ну вот на чуть-чуть, — Галя показывает своим пальчиками, насколько она хочет со мной поиграться. Я бы с тобой «поигрался», блин!

Какое-то время мы идем молча, только иногда красавица поглядывает на меня с улыбкой. Потом задумывается и смотрит на меня:

— А вот скажи-ка мне, мил-дружок… Вчера я как-то мельком почуяла, что от тебя… эдак — блудом пахнуло. Мне показалось, или ты грешил вчера? И с кем? С Катей опять или со Светкой? Ну-ка — говори! Мы же разговаривали с тобой уже! Ты — опять?!

— Ишь ты! Нашлась… лиса! Или — волчица? Нюх у нее! — я стараюсь не смотреть на нее, — почудилось тебе! Галлюцинации это называется. Ты бы проверилась у психиатра, что ли. Не к добру это — запахи всякие, потом — голоса слышать начнешь, разговаривать с духами разными, или еще с какими инопланетянами.

Я стараюсь бодрится, даже — чуть хамить ей, а сам чувствую, как по щекам жар расплывается. И в голове опять — сцены, как мы вчера с Надей «зажигали»!

— Юрка! Вот врать ты не умеешь! Не умеешь — не берись! Вот какой румяный стал, как поросеночек молочный!

Галя задумывается:

— Так… ты ходил стричься к Верке. Ходил с Надей… Ты что — с Веркой, что ли? Да ну… нет. Она, конечно, та еще… фифа. Но вот так — первый раз увидев? Да нет, не может быть. А с кем? С Надей? Она вчера и убежала как-то быстро… Мы с ней любим поболтать, сплетнями обменяться… Так… и запах от тебя… усилился. Как приятно же от тебя пахнет!

Галя останавливается, оглядывается по сторонам, потом наклоняется и обнюхивает мне шею. Это так… пикантно, вот! Что я чувствую, как в штанах у меня начинает шевелится.

— Перестань! Увидит кто — что говорить будешь? Сплетни пойдут — скажут: сноха у Камылиных рехнулась — мальца обнюхивает!

Галя отстраняется от меня. А глаза-то у нее шалые!

— Так-так-так… это что же — когда ты возбуждаться начинаешь, от тебя запах усиливается, что ли? Ты не этот, как его… суккуб? Нет — суккуб — это женщина… А-а-а, вот — инкуб! Ты не инкуб случайно?

В голове спасительно всплывает:

«Скажите, Рабинович! Вы случайно не шахтер?

Ну чьто Вы?! Я таки пгинципиально не шахтег!»

Меня отпускает… Ф-у-у-у-х-х… Ведьма! Однозначно!

— Юр! Ну будь ты человеком! Скажи — ты с Надькой вчера «покуролесил» что ли? — Галя смотрит уже растерянно.

Вот же ж… чувствую — опять краснеть начинаю!

— Вот! — Галина обличительно наставляет на меня свой пальчик, — вот ты и сдался! Все с Вами ясно! Как вы могли додуматься-то? Ну, ты-то — понятно! А она чем думала? Ну-у-у… понятно, чем она думала! Ну, я ей устрою, я ей — все выскажу!

Меня охватывает гнев:

— Вот только попробуй! Только попробуй что-нибудь Наде сказать! Я… я не знаю, что с тобой сделаю! Я… в общем… разозлила ты меня не на шутку! Кто?! Кто тебе дал право вмешиваться? Кто? — я пытаюсь сдержаться, но… и ведь понимаю, что по-мальчишески сейчас себя веду. Ну хоть одна радость — возбуждение от этой ведьмы улетучивается без следа.

— Ну… тихо-тихо! Юра! Ну… чего ты? Что ты так… раскричался-то? И правда — вдруг кто услышит! — Галя «сдает назад».

Благо вокруг никого нет.

Я разворачиваюсь и иду назад. Галя, чуть погодя, догоняет меня:

— Ну, погоди! Погоди же! Ну — все! Давай успокоимся, будем вести себя как взрослые люди! Ну, Юра! Стой же! — она хватает меня за руку.

Я останавливаюсь — не тянуть же ее за собой вот так. Блин! Если кто увидит — ох и слухов же будет!

— Слушай! Давай зайдем куда-нибудь, посидим, успокоимся. И я — покурю!

— Ты куришь? — я удивлен. Сейчас курить женщинам или девушкам… Ну — даже неприлично как-то. Курящие женщины или девчонки почему-то в обществе ассоциируются с этакими — развратницами. Так-то — курят, конечно, но — только в своем кругу, немногие и уж точно — не на улице, где могут увидеть. Представляю, что будет с бабой Машей, а уж тем более — с бабой Дусей, если они узнают, что Галя — курит! И вот это ее признание… оно как приглашение к очень доверительным отношениям. Как-то так!

— Иногда… очень редко! Когда вот — волнуюсь или психую почему-нибудь!

— А-а-а… дядька Володька — знает?

— Знает… ему это не нравится, но — терпит… он боится, что бабушки узнают. С гавном ведь съедят, и его, и меня! Да он и сам дымит, как паровоз!

— Это — точно. Что с гавном съедят! На стадионе сейчас люди могут быть. Там посидеть можно, но вот курить тебе — не стоит. Ага! Знаю! Пошли!