Чемпион 4

Решение пришло счастливым случаем. Пакет — советский, не чета нынешним, очень плотный, лет десять мог служить. Унитаз — как Днепрогэс, с бачком, вознесенным к потолку. Вот так все и сложилось.

Осторожно, помня про свои центнер с лишним, Пельмень взгромоздился на толчок, сдвинул крышку бачка. Порядок! Тугим узлом затянул пакет, осторожно погрузил, задвинул крышку. Дернул цепочку слива — вода с дурным ревом понеслась в вонючую бездну, затем щелкнуло, и бачок утробно заворчал, принимая новую порцию воды. Ну, все тип-топ! Вот удивятся соседи, когда в бачке ствол найдут, а ведь рано или поздно найдут.

Тут кто-то дернул дверь, женский голос мелодично, но сварливо проверещал:

— Эй, соседи дорогие, вы тут не одни!

Саня поспешил отомкнуть щеколду.

Марина распахнула глаза, расплылась в улыбке:

— Ой, Сашенька! А я и не знала, что ты пришел…

Взгляд упал на его левую руку, улыбку как сдуло:

— Боже мой! Что это у тебя⁈

— Да так, — он жестко усмехнулся. — Просто приходил Сережка. Поиграли мы немножко.

Глава 10

Прос

нувшись утром, Саня в первую секунду не сообразил, где он, но во вторую дошло: ах да, у Марины же!.. Ну ладно, расслабился ночью, как говорится, тебе и мне приятно. Марина рядом спала как убитая от этой приятности, ну и хорошо, что так. Про американскую командировку Пельмень ей говорить не стал, отложив это на авось: узнает, так узнает, а нет, так и не надо. И он постарался бесшумно покинуть соседкину комнату, что и удалось без труда.

Из комнаты родной доносился лютый батин храп. Войдя туда, Саша застал до боли знакомую картину: папаша, испереживавшийся за «Пресню» и, конечно, усосавший вторую чекушку, раскинулся на диване, оглашая окрестности звуками, наверняка распугавшими бы и динозавров. Но Саша лишь вздохнул и усмехнулся.

Пошарившись в домашней аптечке, он без труда обнаружил пару снадобий, способных помочь при гематомах, хотя, несомненно, ушиблена была кость — болело здорово, и еще поболит, это уж точно… Ладно, прорвемся! — подбодрил он себя, взял рубашку с длинными рукавами и направился в ванную.

Занимаясь там самолечением, услыхал краем уха, как щелкнул дверной замок, по коридору протопотали быстрые шаги — вернулась мать с ночной смены. Секунд через десять донеслась ее неразборчивые заунывные причитания. Ругала матушка пьяного и бессмысленного мужа просто по привычке, не надеясь, конечно, что он когда-нибудь исправится. Саня поспешил с процедурами закончить, надеть рубаху, и вовремя: выйдя из ванной, он столкнулся с матерью, семенившей в кухню.

— А, Сашенька, — приветствовала она сына тоже буднично, в общем-то и не глядя на него. Такая она была вся навек усталая, потухшая, загнанная жизнью, что Саня от души пожалел ее и как-то сама собою вырвалась у него мысль: если все сложится нормально в Штатах, вернусь с деньгами, обязательно выдерну их отсюда, квартиру нормальную куплю… че нет то? Батя, правда, вряд ли перестанет бухать, но все равно он заслужил лучшую участь, мужик, в общем-то неплохой, пусть и слабый. Да и мать тоже, она точно заслужила. Будет им благодарность такая, за то, что телом их сынка Пельмень пользуется.

— Тебе завтрак приготовить? — равнодушно, как заезженная пластинка, протарахтела она на кухне. — Ты идешь куда-нибудь?..

— Да, — сказал Саша на оба эти вопроса, хотя, похоже, мать не больно-то и слушала, а бормотала по инерции. Однако, стряпать начала привычно и сноровисто. А Сашу второй вопрос подтолкнул к тому, чтобы пойти в спортклуб сейчас, а не к пяти вечера. Павел Александрович — единственный человек, с кем можно поделиться, да просто поговорить… Нет, пожалуй, надо все же поделиться. Больно уж серьезные темы вырисовываются, пожалуй, без него не обойтись.

Тут Саня погрузился в напряженные размышления и прогнозы, а мать приготовила яичницу с колбасой. Привыкший к спортивному питанию сын сейчас решил, что и такой набор протеинов и углеводов не помешает, а несколько легких пробежек уберут лишнее. Потому с удовольствием поел, поблагодарил:

— Спасибо, матуха, я пошел! — и правда, быстро собрался.

— Давай, сынок! — мимоходом бросила мать, уже затеявшая уборку. Батя тоже начал шевелиться, даже подниматься, но, судя по очумелому взгляду, в реальности ориентировался еще слабо, не очень отличая ее от мира сновидений. Сына, впрочем, условно опознал:

— О, С-санек… Ты это… блин… да я щас, погодь…

Саше некогда было расшифровывать эту информацию:

— Привет, бать! Ты давай, приходи в сознанку, а я по делам пошел.

Отставной физрук пронзил пространство гулким неконтролируемым пердежом, быстро перешедшим в глухое ворчливое бздение.

— Д-да я… ух ты… утро уже, что ли? Мать его, а как это я?.. Утро уже! Красит нежным светом… стены древнего Кремля…

Понятно, от этой «стадии» батиной мысли до просьбы на опохмел должно пройти минут десять. Достал синенькую «пятерку», но вручил матери:

— Ма, держи на все-про все, а я пошел проветриться.