Чемоданчики

Раф стал набивать мяч навес и после пары ударов пнул его мне, я не умел набивать и пнул ему обратно.

– Наверное, на днях сяду за пьесу, – начал я. – Для школьного театра. Поговорю с Марковной, преподаёт у нас, может поставит.

– Правильно мыслишь, брат. Напиши любовные сопли, и все тёлки будут твои.

– Тёлки – это коровы. Я предпочитаю кисок.

Раф загоготал и пнул мяч мальчишкам.

Мы вышли из Дзержинского района и пошли к центру, оттуда мы собирались двинуться к парку. Я посмеивался над Рафом. Говорят, мужчину красит костюм, но если мужчина не умеет его носить, то лучше и не пытаться. Рубашка у него вылезла из штанов. Галстук скосился в сторону. Он шёл широкими шагами, сунув руки в карманы, и, если в спортивном костюме это всегда выглядело устрашающе, то сейчас нелепо. А ещё он без конца касался горла, хотел по привычке подёргать застёжку-молнию, но каждый раз не обнаруживал её.

Мы вошли в сквер торгового центра.

– Ну, что, осилил хоть одну книгу за лето? – спросил я.

Раф улыбнулся и сделал виноватое лицо.

– Столько дел, которые отвлекают. – нашёл он оправдание.

– Эх, Рафи, сколько ещё мне тебя воспитывать?!

– Ну прости, папочка, я был плохим мальчиком.

– Да иди ты!

Мы подходили к фонтану.

– На днях дочитал «Детство» Горького. Прелестная вещь. Ты должен прочесть. Эта книга в каком-то смысле о нас.

– Мы уже давно не дети.

– Да не в этом дело! – я посмеялся. – Мы тоже против всех.

– Ну ладно-ладно, давай. Надо же как-то просвещаться.

– Тогда на неделе занесу.

Сзади раздался свист. От неожиданности я дёрнулся. Мы повернулись. К нам надвигались пять пацанов. Здоровых крепких пацанов.

– Здарова! – крикнул смуглый и сутулый. Он выступил вперёд, и я понял, что он у них главный. – Вы школьники что ли?

Я непроизвольно посмотрел на Рафа; парнем он был вспыльчивым, и я боялся, что он наделает глупостей, но он молчал и злобно исподлобья смотрел на переростка, как хищник смотрит на кусок мяса, и меня это пугало, его взгляд мог спровоцировать громил.

Я ответил, что мы школьники. Переросток оценивающе осмотрел меня, как смотрит торговец на потенциальный товар, накидывая в голове, что с него можно поиметь.

– Ну, с первым сентября вас бля! – с ухмылкой сказал переросток. Двое парней обошли нас и встали сзади. – Мелочь есть?

Я положил руку в карман и нащупал мятую купюру.

– Двухсотка есть.

Лицо мой прожёг взгляд Рафа; искоса я заметил, что он смотрит на меня с ещё больше яростью, чем на беспризорников.

– Ты ебанутый? – спросил он, и по тону было понятно, что вопрос не требует ответа, он констатировал факт.

Этим самым Раф принял на себя внимание одного худого в кепке.

– А чё те не нравится? – наехал он на Рафа и тот пронзил его таким свирепым взглядом, что худой сжал кулаки и уже был готов вписать Рафу.

– Выворачивайте карманы. – спокойно сказал главный.

Раф оббежал их глазами. Он думал, кого первым ударить, а я думал как убежать и позвать на помощь.

Неожиданно пришло спасение – голос прохожего мужчины остановил ещё не начавшуюся потасовку.

– Эй! Вы чё до пацанов докопались?

Невысокий полный мужчина с поясной сумкой подошёл к нам и одним взглядом отогнал от нас парней на пару шагов. Я увидел в нём спасителя.

– Чё вам нужно от пацанов? – повторил он.

– А те какое дело, мужик? – наступал главный.

– Такое! Чего прикопались к пацанам, спрашиваю?!

– Мы их поздравили с праздником. – с кривой улыбкой ответил главный.

Я понял, что самое время действовать.

– Ладно, мы пойдём. – пробубнил я.

Не взял, а схватил руку Рафа и быстро зашагал прочь со сквера. Я не знал, что происходит сзади, боялся оглянуться. Раф хмуро смотрел себе под ноги и повторял:

– Суки!

И ещё раз.

– Суки!

Мы вышли из сквера и пробежали по пешеходной дорожке между торговым центром и красной девятиэтажкой. Страха больше не было, я чувствовал, я верил, что всё закончилось, даже не начавшись. Но пришло другое чувство, более неприятное, и это чувство стыда, что нас так просто можно остановить посреди улицы и вывернуть наизнанку, скрутить в узел наше пацанское достоинство, бросить на асфальт и затоптать, отнестись к нам, как к травоядным, как к жертвам, как к кускам мяса. И вот на смену стыду пришла злость, дикая злость, желание вернуться в сквер и набить наглые морды подонков. Но нужно быть осторожным с желаниями – они могут сбыться. За спиной мы услышали знакомый голос:

– Куда собрались?

У закрытого тоннеля во двор нас окружили. Бежать было некуда. Я мог прошмыгнуть между двумя оболтусами и в пару прыжков настигнуть людной улицы, но я не мог бросить Рафа. А я знал Рафа, и я знал, что он даже не думает бежать.

– Пойдёмте поговорим. – сказал главный.

Нас толкнули в сторону тоннеля. Я не знал, что нас ждёт. Я не хотел думать об этом. И я просто шёл, а рядом шёл Раф и злобно смотрел и на них, и на меня. Солнечный свет исчез, в тоннеле у меня перехватило дыхание, будто из воздуха выкачали кислород. Это была тяжёлая дорога, ноги подкашивались. Я боялся, что они перестанут слушаться и я упаду. Но вот мы вышли из тоннеля; солнце накрыло наши головы, а в лица ударил ветер, и я снова мог полноценно дышать.