Человек-землетрясение

Было около восьми утра, когда Плетцке неожиданно свернул на стоянку у озера Тегернзе и затормозил. На площадке было еще довольно безлюдно: неподалеку стояли два большегруза, водители пили кофе и курили, рядом с опушкой леса дремал семейный фургон с задвинутыми занавесками. Утро было неприветливое, уже от Мурнау зарядил дождь, моросящий и промозглый, сделавший улицы скользкими и распугавший пешеходов. Такой дождичек – чертовски вредная штука, выглядит безобидно, а промочит до последней нитки.

– Что случилось? – спросил Кауфман. Он задремал и теперь проснулся.

– Перерыв. Кроме того, мне любопытно, что мы там поймали. Как бы Эдуард нас не облапошил! Сначала оценим туристские шмотки, а потом сами будем устанавливать цену!

Кауфман обернулся назад. Длинный, узкий, мореный ящик темного цвета был весело украшен наклеенными пластиковыми цветочками, но выглядел при утреннем, промытом дождем освещении как-то враждебно.

– Ну и дела… – сказал вдруг Кауфман.

– Что там? – Плетцке тоже обернулся.

– К ящику ведет кабель.

– Свинство! – громко произнес Плетцке.

– Почему?

– Потому что это холодильник. Ясное дело, кабель ведет к аккумулятору. И если мы сейчас откроем ящик, что мы там увидим?

– Салями и кефир! Действительно свинство! Но это собственная конструкция. Такой нигде не купишь.

– Умелец-путешественник. Вилли, надеюсь, в этот раз нас не объегорят!

Они вылезли, обошли универсал, подняли заднюю дверь, закрепили ее и стали вытягивать ящик. Он двигался как по маслу. Кабель был достаточно длинным и натянулся, лишь когда ящик наполовину выдвинулся из машины.

Плетцке огляделся. Один грузовик как раз отъезжал, другой был достаточно далеко. Занавески в фургоне были еще задвинуты, но обитатели уже проснулись. Машина слегка раскачивалась.

Плетцке с ухмылкой подтолкнул Кауфмана.

– Секс с утра полезен для здоровья, – заметил он. – Ну давай, открывай ящик.

Совместными усилиями они ослабили четыре зажима крышки и подняли ее. Кауфман заглянул внутрь, побледнел и сразу же уронил крышку. При этом он прищемил руку Плетцке, тот вскрикнул и толкнул Кауфмана коленом в бок:

– Идиот! Мои пальцы! – Он приподнял крышку, вытащил руку, заглянул в ящик и в тот же момент стал белым как полотно. Крышка опять с грохотом упала.

– Этого… этого не может быть… – пролепетал Плетцке. – Вилли, ведь этого не может быть…

Кауфман обежал машину, запрыгнул на свое сиденье и дрожащими руками нащупал сигареты. Плетцке подошел, слегка покачиваясь, и прислонился к открытой двери. Было похоже, что его сейчас вырвет.

– Труп, Вилли…

– Заткнись, черт бы тебя побрал! – Кауфман сосал свою сигарету, как изголодавшийся ребенок молочную бутылочку.

– Мы сперли труп. Перевезли его через границу. Если бы на таможне велели…

– Старик, не напоминай мне об этом. – Кауфман вытер лоб, мокрый не столько от дождя, сколько от холодного пота. – Что теперь?

– Бросить тачку – и ноги в руки. До ближайшей железнодорожной станции четыре километра. Дойдем пешком.

– В дождь?

– Хочешь с трупом разъезжать по окрестностям?

– До вокзала, Петер.

– Ни метра я больше не проеду! – Плетцке выхватил у Кауфмана сигарету изо рта и затянулся. – Он убит?

– Откуда мне знать? Что я, его обследовать должен? Петер, мы поставим машину на стоянке перед вокзалом. И уедем со следующим поездом. Всего лишь четыре километра. Если мы попремся пешком в дождь, это наверняка бросится в глаза.

Плетцке дал себя убедить. Иногда и Кауфману приходили в голову здравые мысли; поскольку они были редкостью, то, как правило, содержали дельные предложения. Плетцке сел за руль, завел двигатель и выехал мимо фургона и грузовика назад, на шоссе.

В 11 часов отправлялся поезд на Тегернзе, оттуда было прямое сообщение до Мюнхена. И только в купе, где разместилась также крестьянская супружеская пара из Тегернзе, ехавшая в столицу за покупками, они облегченно вздохнули, их взбудораженные нервы и панический страх унялись.

В Мюнхене, на главном вокзале, их следы затерялись.

В середине дня сельский полицейский обратил внимание на одинокий зеленый универсал перед станцией. Он обошел его, изучил регистрационный номер – машина была из Гельзенкирхена, – заглянул в окна, увидел длинный, обклеенный пластиковыми цветочками ящик, решил, что это подарки, и пошел дальше.

Вечером машина все еще стояла на прежнем месте. Это было странно. В таком маленьком местечке все сразу бросается в глаза. Был бы автомобиль из Мюнхена или хотя бы из Баварии, вряд ли бы он привлек внимание, но из Гельзенкирхена, то есть из Вестфалии, – это вызывало подозрение.

Полицейский подергал передние дверцы – они были не заперты. Задняя дверь тоже оказалась открытой. Полицейский пригнулся и заглянул в багажное отделение, постучал костяшками руки по ящику, прислушался, как олень, чующий что-то, – странно еще, что уши у него не стали торчком и не подрагивали, – и понял по насыщенному звуку, что ящик полон. Потом он заметил кабель, исчезающий под ящиком, и начал строить догадки.