Человек в искусстве экспрессионизма

В одном из лучших обзоров экспрессионизма Р. Хаман и Й. Херманд, рассматривая многочисленные конкретные факты в широком контексте культуры XIX–XX веков, пришли к целому ряду почти парадоксальных наблюдений, против которых, однако, вряд ли возможно возражать по существу. В индивидуалистическом анархизме и эротически окрашенной патетике многих экспрессионистов они разглядели типично мелкобуржуазную модель поведения, во многом сопоставимую с патетикой поколения младогерманцев, в 1830-е годы шокировавших художественные вкусы бидермайеровской эпохи⁸. Но экспрессионистский индивидуалистический бунт по целому ряду признаков заметно отличается от всех предшествовавших ему всплесков индивидуалистического бунтарства нового времени: штюрмерского («Страдания юного Вертера» Гёте), раннеромантического («Люцинда» Ф. Шлегеля), младогерманского («Валли сомневающаяся» К. Гуцкова). При всей экстатичности и эмоциональности экспрессионизма в нем с самого начала развернулись процессы деперсонализации лирического героя, которые объективно должны были привести к разрушению субъективно-лирических компонентов произведения со всеми вытекающими отсюда последствиями. Экспрессионистское искусство, теоретически провозглашавшее всеобщее духовное братство и человечность, в действительности чаще всего изображает бесчеловечность, варварство, едва ли не людоедство. Здесь господствуют «элементарные силы» (das Elementare). «Большинство экспрессионистских образов воздействуют как определенные импульсы бессознательного и легко поддаются рационализации с помощью таких координат, как либидо и инстинкт разрушения. Таким образом, начинается далеко идущее разрушение всех прежних представлений о “я”, которое теперь уже вообще не допускает “вчувствования” в сентиментальном смысле. Во всем можно наблюдать обесчеловечивающую деформацию, редукцию в типологическое или карикатурное искажение, которое приводит к прогрессирующему овеществлению всех изображаемых состояний и отношений… В экспрессионизме происходит последовательная деперсонализация и тем самым овеществление изображенных содержаний, ведущее в гораздо более прохладные и рациональные сферы»⁹.

В художественном мире экспрессионизма изображаемые объекты подвергаются «экспрессивной деформации», «ритмизируется» и «динамизируется» композиция произведения. Отчетливо выраженная в экспрессионизме деформация предметного мира носит заведомо субъективный характер, но этот субъективизм по-своему тяготеет к типизации и объективизации. Эту проблематику в свое время затрагивал уже Франц Роо. Но какого рода эта типизация и объективизация и каково ее основное отличие от типизации реалистической? (И здесь – для краткости изложения – я попытаюсь «усилить» наблюдения Ф. Роо несколькими собственными размышлениями.)