Человек, который упал на Землю

Без возражений Ньютон начал расстёгивать рубашку. Расстегнув её наполовину, он услышал, как медсестра тихонько перевела дыхание. Ньютон взглянул на неё снизу вверх. Очевидно, ей мало о чём рассказывали, поскольку она изо всех сил старалась не смотреть на его грудь, на которой не было ни волос, ни сосков. Разумеется, они довольно быстро обнаружили его маскировку, и он её больше не носил. Интересно, подумал он, какой у неё будет вид, когда она подойдет достаточно близко, чтобы разглядеть его зрачки?

Когда Ньютон снял рубашку, медсестра сделала ему два укола по обеим сторонам позвоночника. Хоть она и старалась быть осторожной, боль оказалась очень сильна. Когда с этим было покончено, Ньютон спросил:

- Что вы собираетесь делать теперь?

Доктор отметил время укола в своём бланке. Затем ответил:

- Для начала я подожду двадцать минут, пока… подействует нембукаин. После чего я собираюсь взять из вашего позвоночника пробы костного мозга.

Какое-то мгновение Ньютон смотрел на него, не говоря ни слова. Затем произнёс:

- Разве вы ещё не знаете? В моих костях нет мозга. Они полые.

Доктор моргнул.

- Послушайте, - возразил он, - там не может не быть костного мозга. Красные кровяные тельца…

Ньютон не привык перебивать людей, но на этот раз он изменил своей привычке:

- Я не знаю ни о красных кровяных тельцах, ни о костном мозге. Скорее всего, я разбираюсь в физиологии не хуже вас. Но в моих костях нет мозга. И мне точно не доставит удовольствия это болезненное исследование, нужное только для того, чтобы вы - или кто бы ни стоял над вами - могли удовлетворить своё любопытство в отношении моих… особенностей. Я говорил вам уже десятки раз, что я мутант - урод. Моё слово для вас совсем ничего не значит?

- Мне очень жаль, - сказал доктор. Казалось, ему действительно жаль.

Какое-то время Ньютон смотрел поверх головы доктора на плохую репродукцию вангоговской «Женщины из Арля». Какое отношение может иметь женщина из Арля к правительству Соединённых Штатов?

- Хотел бы я как-нибудь встретиться с вашим начальством, - сказал он. - А пока мы ждём, когда подействует ваш недействующий нембукаин, я, пожалуй, попробую своё собственное обезболивающее.

Доктор сделал озадаченное лицо.

- Джин, - пояснил Ньютон. - Разбавленный джин. Не хотите присоединиться?

Доктор машинально улыбнулся. Хорошие врачи всегда улыбаются остротам своих пациентов - даже физиологи-исследователи, прошедшие проверку на верность правительству, должны улыбаться.

- Простите, - ответил он. - Я на службе.

Ньютон сам не ожидал, что так разозлится. А он-то ещё думал, что доктор Мартинес ему нравится.

- Ну же, доктор. Держу пари, что вы весьма высокооплачиваемый практикующий врач в своей… сфере компетенции, и у вас в кабинете есть бар из красного дерева. Могу вас заверить, что не налью вам больше, чем нужно, - я не хочу, чтобы ваша рука дрогнула, когда вы будете прокалывать мой позвоночник.

- У меня нет кабинета, - ответил доктор. - Я работаю в лаборатории. Обычно мы не пьём на работе.

Ньютон по какой-то необъяснимой причине смерил его пристальным взглядом.

- Нет, наверное, и правда не пьёте. - Он посмотрел на медсестру, пребывающую в явном замешательстве, но когда она открыла рот, чтобы заговорить, он повторил: - Наверное, нет. Таковы правила. - Он встал и улыбнулся им сверху вниз. - Я выпью один.

Приятно было оказаться выше них. Ньютон подошёл к бару в углу комнаты и налил себе полный стакан джина. Увидев, как медсестра раскладывает на столе инструменты, воду он решил не добавлять. Там было несколько игл, маленький скальпель и какие-то зажимы - всё из нержавеющей стали. Они тускло поблёскивали…

После того, как врач и медсестра ушли, Ньютон ещё больше часа лежал ничком на кровати. Он не стал снова надевать рубашку, и, если не считать бинтов, спина его была обнажена. Он чувствовал лёгкий озноб - непривычное для него ощущение, - но и пальцем не пошевелил, чтобы укрыться. В течение нескольких минут боль была нестерпимой, и, хотя она уже прошла, он был обессилен этой болью и страхом, который ей предшествовал. Его всегда пугало ожидание боли, ещё с детства.

Ньютону пришло на ум, что они, должно быть, знают, какие страдания ему причиняют, что они, наверное, просто пытают его, что это какой-то плохо продуманный способ промывания мозгов в надежде сломить его дух. Особенно пугающей была мысль, что если это так, то они, наверное, только начали. И всё же это было маловероятно. Несмотря на непрерывную холодную войну, которая могла послужить оправданием, и несмотря на насилие, на которое демократические государства в эти дни закрывали глаза, - им вряд ли удалось бы выйти сухими из воды. К тому же на дворе был год президентских выборов. Уже неслись с трибун предвыборные речи, обличающие произвол правящей партии. В одной из таких речей упоминалось имя Ньютона. Несколько раз прозвучало слово «замалчивание».