Человек, который улыбался

Около пяти он вернулся в управление. Эбба сказала, что вечерней оперативки не будет – все заняты своими делами, и ни у кого нет ничего важного. Договорились встретиться завтра в восемь.

– Ты выглядишь отвратительно, – сказала она.

– Сегодня отосплюсь.

Он прошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. На столе лежал ворох записок. Он быстро их просмотрел – ничего важного, может подождать до завтра. Он повесил куртку и за полчаса написал краткий отчет о сегодняшних событиях. Потом положил ручку и откинулся в кресле. Теперь сдвинемся с мертвой точки. Мы обязаны заполнить пробел в этом следствии.

Он уже надел куртку и хотел уходить, когда в дверях появился Сведберг. По его виду Валландер мгновенно понял – случилось что-то важное. Сведберг выглядел очень обеспокоенным.

– У тебя есть несколько минут?

– Что случилось?

Сведберг мялся.

– Говори же! Я уже собрался домой.

– Тебе надо не домой, а в Симрисхамн.

– Это еще зачем?

– Оттуда звонили.

– Кто звонил?

– Коллеги.

– Полиция? Что они хотели?

Сведберг набрал в легкие воздух и выпалил:

– Они были вынуждены задержать твоего отца.

Валландер недоверчиво уставился на Сведберга:

– Полиция в Симрисхамне задержала моего отца? За что?

– Сказали, что он замешан в безобразной драке.

Валландер не знал, как реагировать.

– Повтори, пожалуйста, помедленнее, – попросил он.

– Они позвонили час назад. Просили Валландера, но тебя не было. Два часа назад они задержали твоего отца. Он затеял драку в винном магазине в Симрисхамне. По-видимому, дрались крепко. Когда выяснилось, что это твой отец, они позвонили сюда.

Валландер молча кивнул и тяжело вздохнул.

– Надо ехать туда, – сказал он.

– Хочешь, чтобы я съездил с тобой?

– Нет, спасибо.

Он вышел из управления совершенно ошарашенный.

Через час он был в симрисхамнской полиции.

9

Всю дорогу он думал о Шелковых Валетах.

Он прекрасно их помнил, но это было так давно, что он уже начал сомневаться – существовали ли они в действительности.

Последний раз отца забрали в полицию, когда Курту было одиннадцать лет. Он отлично помнил тот случай, они еще жили в Мальмё, помнил и чувство, которое он тогда испытал: странную смесь стыда и гордости.

Но в тот раз речь шла не о драке в «Системете».[4] В тот раз дело было в парке в центре города. Был конец лета 1956 года, суббота, и отец с друзьями взяли маленького Курта на прогулку.

Друзья отца… друзья или не друзья, они постоянно, хотя и нерегулярно появлялись у них в доме. Они ездили на огромных американских машинах, носили светлые шелковые костюмы, широкополые шляпы, толстенные золотые перстни. Они заходили в маленькую отцовскую студию, пахнувшую скипидаром и масляными красками, смотрели написанные отцом картины, иногда покупали. Случалось, что маленький Курт не решался войти в студию, прятался среди старого барахла, сваленного в углу, среди изъеденных мышами старых полотен, и с замиранием сердца и страхом слушал, как они торговались. Торговля всегда сопровождалась звучными глотками из коньячной фляжки. Он прекрасно понимал, что тем, что они не голодают, они обязаны Шелковым Валетам, как он называл их в своем дневнике. Это были священные минуты, когда сделка наконец заключалась и руки в перстнях начинали отсчитывать банкноты, которые отец с поклоном совал в карман.

Он помнит до сих пор эти разговоры, короткие фразы, сопровождающиеся слабыми протестами отца и кудахтающими смешками гостей.

«Три пейзажа с глухарем и семь – без», – доносились до него обрывки разговора. Отец копался в готовых полотнах, выкладывал их на стол, и тут же появлялись деньги. Ему было девять лет, он стоял в темноте, задыхаясь от резкого запаха скипидара, и, помнится, думал тогда, что это и есть взрослая жизнь и что нечто подобное ожидает в будущем и его, после седьмого класса народной школы или, может быть, девятого, он, к своему удивлению, точно не помнил. Потом он улучал момент и появлялся в студии, когда надо было относить полотна в сверкающие автомобили, их складывали в багажник или на заднее сиденье. Это был очень важный момент, потому что иногда кто-нибудь из Шелковых Валетов замечал мальчонку и рассеянно совал ему пятерку. Потом они стояли у калитки, смотрели на удаляющуюся машину, и отец презрительно плевал ей вслед и говорил, что его опять обманули.

Это была одна из самых больших загадок его детства. Как мог отец считать, что его обманули, он же получал целую пачку денег в обмен на свои скучные картины, все похожие одна на другую, с закатным солнцем, которое, казалось, никогда не зайдет.