Читаем Человек, который был номером 16 полностью

Человек, который был номером 16

- Самые большие, куда действительно могло поместиться тело, мы осмотрели. Какие еще будут догадки?

- Вы пропустили один момент в хронологической цепочке, сэр. Когда хозяйка и этот тип, переодетые медсестрой и ее пациентом, проходили мимо официанта в коридоре.

- Это должно было произойти незадолго до того, как мы поднялись на лифте, - сказал Томми. - Они едва-едва не столкнулись с нами лицом к лицу. Чистая работа, надо признать. Я...

Томми замолчал.

- Что "вы", сэр?

- Тихо, mon ami. У меня появилась небольшая идейка - колоссальная, изумительная, - какая рано или поздно и должна была появиться у великого Эркюля Пуаро. Но если так... Господи, надеюсь, еще не поздно.

Он бросился к выходу из парка. Альберт, не отставая ни на шаг, говорил на ходу:

- Что случилось, сэр? Я ничего не понимаю.

- Правильно, - ответил Томми, - ты и не должен. Гастингс никогда не понимает. Если бы твои серые клеточки не были на порядок хуже моих, какое, скажи на милость, удовольствие получал бы я от такой игры? Я говорю страшную чушь, Альберт, но что поделать? Ты отличный парень, Альберт. Ты же знаешь Таппенс. Она стоит дюжины таких, как мы с тобой.

Говоря это срывающимся голосом, Томми уже вбегал в вестибюль "Блитца". Заметив там Эванса, он отвел его в сторону и что-то торопливо объяснил. Они бросились в лифт. Альберт не отставал от них ни на шаг.

- Третий этаж, - сказал Томми лифтеру. У двери номера 318 они остановились. Эванс снова воспользовался своей отмычкой, и, безо всякого предупреждения, они вошли прямо в спальню к миссис Ван Шнайдер. Упомянутая леди все еще находилась в постели, но успела частично разоблачиться. Она ошеломленно вытаращилась на гостей.

- Простите, что забыл постучать, - непринужденно сказал Томми, - но я пришел за женой. Будьте так добры встать с кровати.

- Да вы рехнулись! - взвизгнула американка. Томми склонил голову набок и задумчиво оглядел ее с головы до ног.

- Прекрасная игра, - сказал он, - но все равно не пойдет. Мы смотрели под кроватью, а надо было смотреть в ней. Помню, в детстве сам так частенько прятался. Ложишься поперек кровати, прикроешься одеялом, и - готово: ни дать ни взять диванный валик. И сундук наготове, чтобы вынести потом тело. Только на этот раз мы оказались быстрее. Вы вкололи Таппенс наркотик и спрятали ее, потом ваши сообщники из соседнего номера связали вас, и - признаю - мы проглотили эту историю как миленькие. Но, когда начинаешь все это обдумывать последовательно и методично, - понимаешь, что невозможно накачать человека наркотиком, переодеть его в чужую одежду, связать свидетельницу, переодеться самому - и все за пять минут. Физически невозможно. Медсестра с инвалидом были обманкой. Мы должны были броситься по их следу, предварительно посочувствовав несчастной миссис Ван Шнайдер. Эванс, помогите леди сползти с кровати, ладно? Надеюсь, пистолет у вас с собой? Хорошо.

Визгливо протестующую миссис Ван Шнайдер изъяли с насиженного места. Томми скинул одеяла и отшвырнул диванный валик.

Таппенс, с закрытыми глазами и восковым лицом, неподвижно лежала поперек кровати. На миг Томми стало очень страшно, но потом он заметил, как грудь Таппенс едва заметно поднялась и опустилась. Она была в беспамятстве, но жива!

Томми повернулся к Альберту и Эвансу.

- А теперь, мосье, - театрально объявил он, - финальная сцена!

И, неожиданно протянув руку, сильно дернул за тщательно уложенные волосы миссис Ван Шнайдер.

Они остались у него в руке.

- Как я и думал, - сказал Томми. - Номер шестнадцатый!

***

Только через полчаса Таппенс открыла наконец глаза и увидела склонившихся над ней врача и Томми.

Над событиями последующих пятнадцати минут милосердие требует опустить завесу молчания, но по прошествии этого времени доктор удалился, поделившись с Томми уверенностью, что больше бояться нечего.

- Mon ami, Гастингс, - горячо проговорил Томми. - Как же я рад, что вы живы.

- Мы поймали номера шестнадцатого?

- Конечно, я раздавил его как яичную скорлупу. В общем, его взял шеф, что совершенно одно и то же. Маленькие серые клеточки! Кстати, я повышаю Альберту жалованье.

- Расскажи мне все.

Томми, опустив некоторые не делающие ему чести детали, живописал ей все последние события.

- Ты, наверное, безумно за меня переживал, - слабым голосом посочувствовала ему Таппенс.

- Да не особенно. Нужно было сохранить ясность мышления, ты же понимаешь...

- Лжец, - отметила Таппенс. - На тебе до сих пор лица нет.

- Ну, дорогая, возможно, самую капельку я действительно беспокоился. Послушай, мы ведь бросаем все это, правда?

- Конечно.

Томми облегченно вздохнул.

- Я рассчитывал на твое благоразумие. После такого шока...

- Шок тут ни при чем. Ты же знаешь: со мной такого просто не бывает.

- Резиновая косточка: пожизненная гарантия прочности, - пробормотал Томми.

- Просто теперь у меня появилось занятие получше, - сказала Таппенс.