Человек из раньшего времени

– Не думаю. Монархия умерла задолго до смерти Распутина. Другое дело, что нынешнее положение вещей мало чем отличается от того, что было тогда, полгода назад. Убийство Распутина, если хотите, вообще ничего не поменяло. Слишком поздно мы до этого додумались… Слишком поздно… – Феликс громко выдохнул и опустил голову вниз. Только сейчас, посмотрев ему в лицо, Иван Андреевич увидел, что он был необычайно бледен, под глазами были огромные синие круги, не придававшие ему красоты.

– Вы больны? Или просто устали? Закурите?

– Нет, благодарю, у меня другое лекарство, – он достал из внутреннего кармана кителя шприц с прозрачной водичкой.

– Что это?

– Морфий.

– Вы с ума сошли! – закричал Бубецкой. – Это нельзя!.. Вы привыкнете, и умрете в конце концов.

– Все мы умрем в конце концов, – задумчиво и печально произнес Феликс. – Причем, мне кажется, что это произойдет раньше, чем Вы думаете.

– Однако ж, это не повод сознательно укорачивать юную жизнь… Поверьте мне, старику.

– Ну что Вы… Вы не старик, – Феликс пристально посмотрел ему в глаза. – Тогда, тридцать лет назад, Вас словно бы поместили в замораживающий сосуд. Вы замерил, остановились в своем развитии. И теперь, по освобождении, Вы так же молоды, как тогда…

– Анабиоз? – улыбнулся Бубецкой.

– Считайте, что так… Знаете, что меня привлекает в Вас? Вы очень напоминаете мне моего отца. Такой же дворянин из прошлого времени, из прошедших дней, с которыми связаны лучшие воспоминания и которых уж ни за что не воротишь назад. Смотрю на Вас – и мне кажется, что все еще можно воскресить…

– Воскресить нельзя. Но можно сделать лучше, чем было. И все – в Ваших руках. Подумайте, что будучи морфинистом, Вы уже ни на что не сгодитесь.

– Блажен, кто верует, тепло ему на свете.

– Вас слушать невозможно! Вы ведь еще так молоды! Оставьте это!..

– Хорошо. Даю слово – сегодня последний день.

– Что-то слабо мне верится в Ваше обещание.

– А в слово дворянина кто-нибудь еще верит в этой стране? – ухмыльнулся Феликс. – Знаете, наши купцы ведь даже кредитовались в английских и американских банках под честное слово! И слово это было – «русский». Прошу Вас, если я не доживу, не дайте этому слову умереть, сохраните ему жизнь любой ценой!..

Вечером офицеры и комиссары собрались в главной зале, где обычно проходили штабные офицерские собрания. Как в прежние времена все сияло, сверкало, рекою лилось шампанское, а чудесный голос Вертинского погружал всех в атмосферу любви и мирной жизни с ее страстями и тревогами, которых так недоставало и по которым уже так все соскучились…

Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.

И когда Весенней Вестницей
Вы пойдете в синий край,
Сам Господь по белой лестнице
Поведет Вас в светлый рай.

Тихо шепчет дьякон седенький,
За поклоном бьет поклон
И метет бородкой реденькой
Вековую пыль с икон.

Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.

– Да, господа, благодарю, это тоже посвящено Верочке Холодной…

– Как она теперь там, Александр Николаевич?

– Неплохо, в новом фильме снимается у Ханжонкова.

– Непременно кланяйтесь ей от Варвары Филоновой-Ростоцкой… Мы с ней были тогда на приеме у Бенкендорфа…

– Обязательно, обязательно, божественная Варвара Александровна. Что еще желаете?!

Весь вечер Анисим отчаянно флиртовал с Варварой. Она, любившая военных и вообще блеск и флер светской жизни, понимая, что в руках таких как Анисим сейчас и власть, и внимание толпы, охотно отвечала ему взаимностью. Он распалял себя горячительными напитками и то и дело подмигивал то ей, то Бубецкому, словно бы испрашивая у него согласия на продолжение заигрывания с нею. Бубецкой ничего не отвечал. Мысленно он спросил себя о том, что связывает его с этой женщиной – представительницей света, которая далека от него настолько, что если бы не революция и не вмиг изменившееся положение вещей, то и не вспомнила бы никогда о его существовании. Тот, кто не принимает тебя с недостатками, не примет и с достоинствами – он может сыграть обратное отношение, но это не будет иметь с реальной жизнью ничего общего. Бубецкой не испытывал к ней чувств, понимая, что она всего лишь призрак прошлого, слабая тень воспоминания. Приятного конечно, но увы уже только воспоминания…

Объявили антракт. Бубецкой вышел на улицу и увидел Вертинского в компании Феликса. Они громко смеялись, хотя ни один, ни второй не выпили ни бокала крепких напитков. Завидев князя, они стали махать руками и звать его к себе.

– Иван Андреевич, идите к нам!

– Александр Николаевич, концерт просто великолепен…