Читаем Человек из раньшего времени полностью

После отъезда любовника княгиня Каменецкая не находила себе места достаточно долго. Все планы по отмщению, как он и полагал, выветрились из ее головы и заменились терзаниями самой себя в жестокости по отношению к нему. Куда он уехал? Зачем? Надолго ли? Вернется и когда? И главное – в ней ли одной причина его отъезда? Все эти вопросы не давали ей спокойно спать, принимать пищу и вообще заниматься любыми созидательными делами. Практически целыми сутками она только и делала, что или лежала, заливаясь слезами, или молча стояла у окна или играла на рояле, стремясь заглушить тоску и найти утешение в творениях классиков – однако, вместо этого впадала под влиянием их нот – почти всегда печальных – в еще большее уныние.

Муж ее терялся в догадках о причинах такого поведения супруги, и вот в один из дней, когда его растущее напряжение уже не могло, казалось, держаться внутри него, открытие явилось само собою.

– Андрэ, – не поднимая глаз обратилась к нему за обедом жена. – Мне с Вами нужно поговорить.

– Я весь внимание, душа моя.

– Я полагаю, что после моего рассказа ты не захочешь больше видеть меня, но совесть не позволяет мне более молчать… Только прошу тебя – не перебивай. Ты, верно, заметил, что последние дни я сама не своя. Так вот я должна снять грех с души – и сознаться тебе во всем. Причина моего душевного нездоровья заключается в том, что последний год я была неверна тебе, а теперь человек, послуживший причиной моих терзаний, резко и без объяснения причин оставил меня.

– Но кто он? – с трудом сдерживая в себе волнение, спрашивал князь.

– Ты не знаешь его и имя тебе ни о чем не скажет.

– И все же?

– Он студент. Его звали Петр. Петр Шевырев. Неделю назад он прислал мне письмо, в котором сообщает о своем отъезде в Крым. Сказался больным, но я знаю, что причина его отъезда – я. Мы повздорили, я стала его обвинять бог весть в чем, и среди прочего обидела настолько, что он не смог снести такого оскорбления… Вот и все, что я хотела сказать.

Она предприняла попытку встать из-за стола и уйти, но мудрый супруг остановил ее.

– Постой. У меня к тебе два вопроса. Первый – для чего ты мне это рассказала? Ты хочешь, чтобы я помог тебе отыскать и вернуть его?

– Нет, что ты, между нами все кончено и возврата к прошлому нет и быть не может.

– Тогда зачем?

– Я не могла более носить это в себе. Это как яд, такое нестерпимое жжение в груди, что нет сил дышать, и надобно выплеснуть его, поделиться с кем-то просто, чтобы сохранить свою жизнь. Я это сделала, и мне стало легче. Наверное. Хотя я прекрасно понимаю последствия того, что сделала. Мне теперь, видимо, следует собрать вещи…

– И второй. Кого ты выбираешь? Сможешь ли ты после всего, что было, и после всего, что рассказала мне только что, отпустить прошлое и постараться вернуться к нормальной жизни? Ко мне, к детям, в семью?

– Разумеется, я выбираю тебя и… Но… разве ты вот так легко простишь меня?

Князь выдохнул и опустил глаза.

– Мы с тобой вместе много лет, у нас надежная и крепкая семья. А жить в семье, под одной крышей означает поддерживать друг друга в любой ситуации. Господь посылает нам испытания не с тем, чтобы унизить или уничтожить кого-либо, а чтобы проверить, насколько мы стойки к трудностям, терпимы друг к другу и крепки в вере. А вера, если помнишь, говорит о необходимости протягивать друг другу руку в беде. Надеюсь, что когда со мной случится беда, ты не оставишь меня…

– Ну что ты… Не говори так пожалуйста.

Она бросилась на шею мужа и что есть сил обняла его. Взаимные слезы стали для них доказательством: с ее стороны – раскаяния, а с его – прощения.

С тех самых пор жизнь потекла по казалось бы обычному распорядку. Княгиня постепенно отходила от перенесенного несчастья под влиянием тепла, исходившего от мужа и домашних и становилась даже прекраснее, чем была, несмотря на свой уже не юный возраст. Меж тем с супругом ее произошло некое событие, которое будет иметь роковые последствия для многих участников нашей драмы.

В один из апрельских дней 1887 года он решил отобедать в ресторане «Покровский пассаж» в компании старого приятеля, начальника петербургской сыскной полиции Павла Дмитриевича Путиловского. После пары бокалов вина, когда беседы на серьезные и государственные тема уступили место личным, Павел Дмитриевич спросил своего товарища:

– Как здоровье княгини, Андрей Анатольевич? Как она изволит? Давненько не виделись с нею.

– А Вы заезжайте при случае, Павел Дмитриевич. Она будет очень рада видеть Вас, уверяю, – князь задумался. – Однако, я вспомнил. У меня к Вам будет просьба…

– Все, что могу…

– Не хочу, чтобы она как-нибудь обременяла Вас. Если сможете пойти мне навстречу, то сделайте одолжение, а нет – так и не трудитесь особо. Мой интересы вызван лишь досужим любопытством, и не должен создавать для Вас какие-либо обязанности…

– Полноте, говорите.

– Вы ведь все про всех знаете. Не известно ли Вам имя студента Петра Шевырева?

– До Вашего вопроса я о нем ничего не слышал, но при случае непременно справлюсь.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Проекта 1917»

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза