Да, это была Анна. Он узнал ее по манере мешать шутку с тревогой, улыбку с болью. В самые тяжелые дни ее жизни она помнила о его дне рождения.
«До скорой счастливой встречи...» — каким это было теперь далеким, недостижимым!
«Где ты теперь, Анна, друг мой (неповторимый?..Жива ли?..» Счастье живет с человеком рядом, ест с ним из одной тарелки, а он не видит его. Потам вдруг обдаст человека ледяным ветром невзгод, и спохватится он: — Где же счастье, куда запропастилось? И жалеет человек, что не ценил своего счастья, не понимал его. И страстно мечтает о нем, пробивается к нему через тысячи преград.
Глава восьмая
Удивительна судьба у этого самолета: она напоминает судьбу человека. В мирное время он был незаметен: травил сусликов и саранчу, возил почту. Летчики даже относились к нему с легким пренебрежением — «пришус!».
Но вот началась война, и хрупкий, неказистый самолет стал одним из самых стойких и бесстрашных ее солдатов. Дымились ангары аэродромов, чернели воронки на взлетных и посадочных площадках, но с родных полей и лугов подымались тысячи «ПО-2», бросали бомбы на пехоту врага. Как ловкие и исполнительные связные, они носились из штаба в штаб, доставляя документы и людей. Они пробирались в фашистский тыл, и партизаны со слезами радости встречали крылатых вестников.
Они подбирали раненых у переднего края, спасая им жизнь.
Гитлеровцы встретили этот самолет высокомерными кличками: «Рус фанер», «Иван-Солома». А «ПО-2» продолжал свое дело с упорством и спокойствием русского солдата. Случалось, бьет по переправе артиллерия, бомбит скоростная авиация — никаких результатов: стоит, проклятая! Тогда вызывают «ПО-2».
Прилетит, потарахтит моторчиком, выплюнет одну-две бомбы — и конец переправе! По ночам висел самолет над вражескими окопами, кидал бомбы, бил из пулемета. Никто не спал: бог весть, куда угодит русская бомба!
Николай принял участие в разработке стрелково-бомбардировочной схемы самолета, но это была не его стихия.
Он почувствовал в себе ишвый прилив сил. Ему хотелось изобрести нечто подобное кабинам, чтобы сразу сказались результаты! его работы. Военные представители жаловались, что по шуму мотора и пламени из выхлопных патрубков ночью фашисты обнаруживают самолет задолго до подхода к цели.
Николай напряженно думал три месяца. Он пересмотрел все схемы глушителей, советовался с мотористами, обращался к технической литературе. Задача оказалась значительно трудней, чем Николай предполагал.
Противоречие между глушением шума и мощностью двигателя было непримиримым: стоило продвинуться на шаг в конструировании глушителя, как тотчас же резко падала мощность мотора.
«Где, какой великий выбирал путь, чтобы протоптанней и легче?I» — цитировал про себя Николай любимого поэта и добавлял:
«Я хоть и не великий, но перенимать хорошие правила — не грех».
Дело еще осложнялось тем, что следовало одновременно и гасить пламя.