Чек за жизнь

В эту минуту я понял, что имею дело с очень странным, но соображающим человеком, хоть и не очень приятным. И, признаться, ему в какой-то степени удалось меня заинтересовать.

— Полагаете это тоже очистка? Если да, то какова же цель этой очистки? — спросил я, выдержав паузу и успокоившись.

— Двадцатый век, — начал он, — с его технологиями и прорывом в медицине подарил Земле пять миллиардов человек. И, по странному стечению обстоятельств, испанская чума, унесшая треть населения, обе мировые войны пришлись именно на двадцатый век. И Гитлер, мать которого хотела сделать аборт, все-таки появился на свет… Это была не столько политика, сколько природа. Природа — самый жестокий тиран. Как ни прискорбно это признавать, она избавляется от нас, если не видит в нас смысла.

После недлительного молчания он продолжил:

— Мы просто незначительные детали природного механизма… Я знаю, что вы сейчас думаете. Вы думаете, что я сумасшедший. Многие думают, что я сумасшедший, потому что у меня есть собственное мнение. Общество, мыслящее стандартно и стереотипно, таких людей презирает и избегает. Да я сумасшедший! И пусть! — он вдруг повысил голос. — Но почему бы нам всем не сойти с ума и не заявить: мы люди, мы имеем право жить, раз мы родились и мы нужны!

— И… — затянул я свое предложение, поглядывая на него уже более заинтересованно, — как вы думаете, для чего мы?

— Большинство из нас живет, чтобы есть и размножаться. Сугубо биологическая задача, ни чем не отличающая нас от животных. Но мало кто понимает, что человеческий мозг — невероятно мощный генератор. Он генерирует мысли, и каждая из этих мыслей осуществима, если приложить усилия. Но мы этим не пользуемся. В школе на уроках биологии нам усердно твердят, что мы — животные; на уроках физики, что мы — совокупность атомов, на уроках обществознания, что мы — члены социума. А на уроках истории нас убеждают, что мы подопечные государства, которое всегда все делает для нас. И ни по одному предмету нас не учат тому, что мы люди, черт возьми! Мы — особое творение природы, что мы можем абсолютно все!.. Наши учителя во всем виноваты, — добавил он, немного выдержав паузу, — они работают по программе деградации личности, по которой учились сами у тех, кто учился по этой же программе сотни веков. Школа — это идеальное решение для уничтожения в человеке личности с дальнейшим порабощением некрепких и впечатлительных умов. А дальше все проще: готовый выпускник, которому одиннадцать лет внушали, что он не несет ответственность за себя, а делают это вышестоящие, и им надо подчиняться — будь то это учитель или директор, или бог или правитель. И он входит в новую жизнь, осознавая свое ничтожество. И знаете, этим ничтожеством он и остается. Он живет как животное, соединение атомов, член общества, подопечный государства — но только не как личность. Он не использует и сотую долю того, что ему дано. И большая часть из нас об этом даже не задумывается. Мы живем, довольствуясь инстинктами. Инстинкты делают из нас потребителей.

— Вы точно сумасшедший. Но это даже интересно общаться с сумасшедшим… — сказал я, раскинув челюсть.

— Но как же так? Неужели в этом и есть смысл жизни? Неужели мы приходим в этом мир, чтобы просто поесть? И, оставив потомство, умереть? Неужели нет более высоких целей? И почему нам действительно никто не говорит правду, которую сказали вы?

— Вот! Этого я и добивался! Именно этот вопрос я и хотел от вас услышать. Вы когда-нибудь задавали себе эти вопросы?

— Я? Нет. Я раньше не думал об этом.

— А кто-нибудь из сидящих здесь людей, об этом думал? Уверен, что нет. А если эти люди и выживут, они задумаются об этом? Кто из этих заложников пересмотрит свою жизнь, если выживет? Их разум проснется, чтобы начать мыслить и понять, для чего дан второй шанс?

— А если не будет второго шанса? Если за нас не заплатят выкуп и нас взорвут?

— Кто будет в убытке, кроме террористов? — усмехнулся он. — Ваши родственники и друзья погорюют о вас, и продолжат жить своей жизнью. Солнце, которое вы не увидите, все так же будет всходить на востоке, и садиться на западе; люди будут рождаться и умирать, а о вас не вспомнят даже ваши собственные внуки. Знаете, мой юный друг, наша жизнь и так никчемна, но мы делаем ее еще более никчемной, чем она есть.

— Я знаю, — продолжил он после небольшой паузы, — вы сейчас задали мысленно себе вопрос, а зачем вам действительно спасение. Большинство из этих людей этого не сделают. Они станут героями новостей, может даже, заработают на этом, но, в конце концов, они все равно когда-нибудь умрут, ничего не поняв.

Наш SOS все глуше, глуше

Главарь сказал несколько слов в микрофон. Он объявил, что в зал принесут последние двадцать бутылок с водой. Когда их принесли, люди набросились на них. Мы же остались наблюдать за ними. Из-за последней бутылки произошла драка между коренастой женщиной и слабым физически мужчиной. Поднялась всеобщая паника.