Чего стоит Париж?

Полный таких вот безрадостных мыслей, я погонял коня, держась рядом с возком, привычно вслушиваясь и всматриваясь в непроходимые дебри кустарников по бокам дороги, опасаясь возможных засад.

– Дети мои, отриньте споры! – Голос брата Адриэна выцвел меня из тоскливой задумчивости. – Отриньте споры! Разве не слышите вы, как враг рода человеческого мерзко хихикает, слушая крики вашей перебранки! Возлюбите друг друга, как подобает добрым христианам.

– Вот еще! – гневно фыркнул мой напарник. – Щас все брошу и возлюблю со страшной силой.

Как ни крути, отношения между Лисом и моим лейтенантом не складывались ни в какую. Нескромные ли взгляды, которые д'Орбиньяк порою бросал на Конфьянс, были тому виной, или «придворные короля Наваррского» оспаривали место близ «августейшей персоны». Но стоило де Батцу сказать «Да!», Рейнар тут же спешил ответить «Нет!». Моя удача, что рядом находился велеречивый бенедиктинец, способный утопить в словесах любую ссору. Иначе дело бы могло дойти до шпаг.

– Оба вы, судари мои, возможно, правы, – умиротворяюще произнес брат Адриэн, сидевший на козлах рядом с де Батцем, по сложившейся уже традиции, выполняющего обязанности возницы. – Вот послушайте, что я вам расскажу. Некогда во Франции жил один знатный вельможа, такой богатый, что пожелай он – мог бы купить себе небольшое королевство.

Монах на миг замялся, понимая некоторую бестактность своих слов.

– Простите, сир, это всего лишь история. Так вот, этот богатей был настолько скуп, что в жизни не жертвовал ни единого су ни на храм, ни на сирых и убогих, ни даже на Крестовый поход.

– Достойный человек! – уважительно протянул Рейнар и замурлыкал себе под нос: – «С рождения Бобби пай-мальчиком был. Имел Бобби хобби: он деньги любил».

– Так вот, – пропуская слова моего прижимистого друга мимо ушей, продолжил бенедиктинец, – Однажды пришел к нему святой Илет. Конечно, тогда еще архиепископ Нарбоннский, а не святой, но это не важно. Так вот, святой Идет обратился к скупердяю со словами: «Несчастный, к чему копишь ты злато и серебро?! Разве не ведомо тебе, что в аду скупцам вливают в горло расплавленные монеты, столько капель, сколько раз имя его было помянуто недобрым словом?» Что, вы думаете, ответил ему вельможа? – Монах обвел спутников взглядом, ожидая ответа.

– Все это враки! Никакого ада нет, – не замедлил ответить Лис.

– Вы знаете эту историю? – В голосе брата Адриэна звучало легкое разочарование.

– Нет, – слегка обескуражено покачал головой Рейнар. – Просто догадался.

– Вы правы, – приободрился монах. – Именно так он и сказал. Но святой Илет возразил ему: «Как можешь ты говорить такое, когда даже сам миг смерти твоей тебе неведом?!» Но маловер не унимался. «Я упокоюсь через много лет, среди рыдающей родни, – ответил он. – И четыре знаменных рыцаря понесут мой гроб к родовому склепу». Тогда святой Илет рассмеялся: «О нет, ты умрешь в одиночестве, от голода. И случится это гораздо раньше, чем ты думаешь!» Наглец богатей накинулся на архиепископа с кулаками и выгнал из своего дворца, крича, что его преосвященство лжец и негодяй…

Однако, дети мои, истина всегда восторжествует. На следующее утро богатей решил спуститься в свою потайную сокровищницу, чтобы всласть полюбоваться сундуками со златом и драгоценными каменьями. Он часто делал это. А надо сказать, двери сокровищницы были толстенные и сама она находилась глубоко под землей. Так вот, спустился скряга к родным сундукам, а та самая дверь, вернее, люк возьми да и захлопнись.

– Ох, не верю я в эти самозахлопывающиеся люки, – с сомнением в голосе произнес д'Орбиньяк. – Особенно после таких добрых пророчеств. Это ж какой сквозняк должен быть, чтобы случайно закрыть этакую махину.

– Все в руце Божьей, – смиренно ответил ему монах. – Если вы не возражаете, я продолжу. – Он огляделся вокруг и, увидев наши заинтересованные взоры, довольно кивнул и вновь начал повествование: – Сколько ни бился невольный пленник, сколько ни кричал, все впустую. Никто не пришел ему на помощь. Так он и умер. Тем самым сбылось предсказанное святым Илетом, к вящей славе Господней.

– Оч-чень забавный анекдот, – криво усмехнулся достойный адъютант моего величества. – Смеяться после слова «лопата». Однако, отче, какое отношение сия история имеет к нашему спору? Вы, кажется, начали с того, что мы с мсье де Батцем оба правы?