Чего стоит Париж?

– Ну, если считать сотрудниками, то в ближайшую камеру перехода. Мы здесь все, шо могли, уже отчебучили. Правда, ближайшая камера перехода после взрыва в Лувре слегка полузасыпана, но пан Михал обещал, что недели через две она уже будет нормально фунциклировать. Так что, если пожелаешь – где-то полмесяца на розыски доктора Фауста или какого-нибудь еще доктора Кашпировского у нас есть. Большой, кстати, спец. Мозги рассасывает аж на раз.

– А как же Генрих Наваррский?

Мой друг вздохнул:

– Вальдар, если этот без вести и совести пропавший монарх жив, то рано или поздно он найдется. А если нет, ты что же, планируешь до конца дней работать его дублером?! А впрочем, если хочешь, запроси Базу. Хотя нет, лучше я сам. А то там девушки нервные – ляпнешь еще что-нибудь от имени и по поручению товарища Наваррского, и палата лордов номер шесть обрыдается, глядя, как тебя приматывают к койке промеж императора Наполеона и одноименного пирожного.

– Хорошо, свяжись, – согласно кивнул я, честно говоря, слабо представляя суть грозящей мне опасности, однако по тону моего друга понимая, что это не пустая угроза. – Приставов уже отправили?

– Пока нет.

– Отправьте, а то, не ровен час, действительно волки стражников погрызут. Да, вот еще что. Много ли золота в Аврезе прихватили?

– Ну, так, навскидку, плюс-минус трамвайная остановка, – тысяч до восьми ливров будет.

Глядя на хитрое лицо моего соратника, легко можно было предположить, что подсчет этот более чем приблизителен и на самом деле захваченная сумма могла быть изрядно большей.

– Рейнар, у тебя есть совесть? – печально вздохнул я, памятуя о том, что с хозяином Авреза мы расстались союзниками и почти что друзьями.

– Не-а, – мотнул головой д'Орбиньяк. – В третьем классе на красный карандаш поменял. Но ты знаешь, я тут по замку шарился – тоже ее не обнаружил. Неходовой товар. Так шо уж не обессудь!

– Ладно. – Я махнул рукой. – Сделай вот что. Выдай приставам по десятку золотых да еще по паре ливров на каждого стражника.

– С каких таких бодунов? – поспешил возмутиться Лис, по всей видимости, не привыкший просто так расставаться с честно награбленным.

– Шевалье, война войной, но я не хочу своими руками создавать врагов. Щедрость – первейшая добродетель государя.

– А-а-а! Понял-понял-понял! – Глаза моего собеседника хитро блеснули. – Ты не знаешь, у попа с собой писчие принадлежности есть?

– Конечно, – ответил я, памятуя о манере брата Адриэна, как истинного бенедиктинца, всегда носить на поясе перья, чернильницу и чистые пергаменты. – Но…

– Капитан, ща усе будет! – Он поспешно направился к маячившему поодаль монаху. – Сир, жди меня, и я вернусь. Только очень жди!

Лис исчез, оставляя меня наедине с печальными мыслями о необходимости и правильности нашего пребывания в этом мире. Что мудрить – количество тузов в нашей колоде отнюдь не совпадало с принятым джентльменами. Что могло послужить оправданием такому грандиозному шулерству? Ведь, по сути, зная расклад колоды, мы не моргнув глазом сдавали своим избранникам полную руку козырей.

Король Генрих Наваррский каким-то образом пропал из Лувра после того, как Мано, предводительствуя своими храбрецами, кстати, в большинстве своем католиками, явился туда умереть рядом с государем или же спастись вместе с ним. Генрих растворился в ночи, оставив пистольеров и всех, кто к ним примкнул, погибать среди развалин королевского дворца. Но мы, возомнив себя руками Господа, играем за Генриха Наваррского.

Карл IX, погибший, думая, что спасает мужа своей сестры, рисковал головой, демонстрируя воистину рыцарское благородство и великодушие. Однако Карл IX нас не интересует. И брат его, Генрих Анжуйский, и их несчастная мать, на руках у которой один за другим умирают с такой болью и унижением доставшиеся дети, нас тоже не интересуют. Нам нужен Беарнец, а все остальное вокруг может гореть синим пламенем!

Я в отчаянии обвел глазами поляну, на которой расположился отряд. Ни людям, переполненным радостью жизни, ни уж тем более едва желтеющему лесу, шумящему мощными кронами в лад общему веселью, не было дела до моих никчемны размышлений.

– Мой Капитан! – Мано де Батц, расправив широкие плечи собранной рысью подъехал ко мне. – Жду ваших приказании! Нам нельзя здесь дольше оставаться.

– Ты прав, – кивнул я, выходя из оцепенения. – Построй отряд.

– Капитан! – Лис осадил коня в галопе рядом со мной. – Все в лучшем виде! Приставов отправил, «доброго пути» им пожелал. Только шо в лобик не поцеловал! В общем, они вам передавали прощальное «прости», долгих лет жизни и многие лета. Обещали, ежели будут в наших краях, – обязательно проедут мимо.

– Сир? – Брови де Батца удивленно поднялись вверх. Сам того не желая, шевалье д'Орбиньяк сморозил глупость. Лишь один только лейтенант Гасконских Пистольеров имел право именовать своего короля капитаном, о чем я не замедлил оповестить напарника по закрытой связи.

– «Шо, правда?» – искренне удивился Лис.

– «Истинная правда. Причем смотри, пока он от твоей наглости в себя прийти не может, но как придет – и на дуэль может вызвать».