Чеченский рецидив. Записки командующего

Свои выводы из причин и уроков восстания сделали и руководители центральных органов власти. Некоторые крайности коллективизации были устранены, проведена массовая амнистия участников восстания, в регион завезли огромное количество промтоваров по низким ценам. Но главное — был обновлен состав руководителей на местах.

Однако уже через непродолжительное время из-за очередных непродуманных, а зачастую просто провокационных действий со стороны представителей власти социально-политическая обстановка вновь осложнилась, и в марте 1932 года в Чечне началось новое восстание. Центром восставших стал Беной. А возглавили их духовенство и местные лидеры постоянных вооруженных групп, действовавшие в горах. Повстанцы планировали захватить ряд нефтепромыслов, овладеть железнодорожной станцией Гудермес, соединиться с антисоветским подпольем смежных с Чечней районов Дагестана…

Попытки войск ОГПУ подавить конфликт собственными силами успеха не имели. Переломили ситуацию армейские части. За неделю боев потери восставших были по тем временам огромными — 333 убитых, 150 раненых. Красноармейцев погибло 27 человек, 30 получили ранения.

Опять же при упоминании этих цифр приходят на ум данные о потерях в последних двух чеченских кампаниях, в которых мне довелось принимать участие. Ужасно, что цифры отличаются на порядок. В худшую для нас сторону.

Подводя итоги боевых действий, командующий войсками СКВО Н. Д. Каширин в апреле 1932 года отмечал, что в отличие от проведения операции 1930 года армейские части действовали организованно и решительно. Им же было предложено ввести постоянные воинские гарнизоны РККА или ОГПУ в крепости Шахар (Карачаевск), Шатой, Гуниб и в аул Беной. Вскоре это было осуществлено.

После 1932 года открытых вооруженных выступлений стало гораздо меньше. Но недовольство деятельностью властей, ОГПУ, созданием колхозов население горных районов Чечни и Дагестана периодически выражало убийствами чекистов, милиционеров, активистов органов власти.

Ситуация стала меняться с раскручиванием маховика репрессий в 1937–1938 годах, которые не обошли и Чечено-Ингушетию. (К этому времени прошло два года, как она была образована из Чеченской и Ингушской автономных областей.) Только за два дня, с 31 июля по 1 августа 1937 г., по спискам НКВД было арестовано 14 тысяч человек, что составило почти три процента населения республики. В числе жертв первой волны репрессий оказались в основном бывшие рядовые участники повстанческого движения, а также те, кто оказывал им помощь.

В этих условиях вооруженное противостояние в регионе вновь резко обострилось. Размах политического терроризма стал стремительно нарастать. Были убиты трое начальников отделов НКВД Чечни, пущен под откос военный железнодорожный состав на перегоне Грозный — Назрань…

В конце 1930-х годов в Чечне начался новый этап партизанской борьбы. К руководству повстанческим движением на смену шейхам и муллам, призывавшим к возрождению имамата, пришли люди, выступавшие с более широких в социально-политическом плане позиций. Например, Хасан Исраилов стал лидером восстания в Галанчожском районе в январе 1940 года. Несмотря на молодость (ему было всего тридцать лет) он был членом ВКП(б) с 1929 года. Тогда Исраилов работал в «Крестьянской газете», писал стихи, пьесы. Направленность его публицистических статей — борьба с коррупцией в органах власти, резкая критика чиновничьего произвола. Неоднократно арестовывался, впоследствии был исключен из партии, стал очень популярен в народе…

Через несколько месяцев восстания партизаны полностью овладели Галанчожским районом, частью Шатойского района, аулами Саясан и Чаберлой. На своем съезде повстанцы провозгласили Временное народно-революционное правительство Чечено-Ингушетии. Главное требование — достижение полной и реальной независимости. И только благодаря вводу нескольких воинских частей восстание было локализовано. Однако Исраилову и нескольким сотням его сторонников удалось уйти в горы.

К концу 1940 года ситуация в горных районах вновь стабилизировалась. Но стоило только проявиться признакам ослабления центральной власти с началом Великой Отечественной войны, как пламя сопротивления вспыхнуло вновь. В начале 1940-х годов в республике произошло заметное сокращение численности партийных организаций и резко возросла роль религии, повысился авторитет религиозных сект «Кунтахаджи», «Дени Арсанова», «Батал-хаджи».

С начала 1942 года стала намечаться тенденция ухода с партийной и советской работы местных кадров. В горах скрылось 80 ответственных работников. Среди них — 16 партийных, 8 функционеров райисполкомов, 14 председателей колхозов.