Чаткальский тигр

Хазратов потянулся к начальнику через стол. Свалив бутылку с недопитым коньяком, молниеносным движением схватил ее, не дав пролиться, и отставил в сторону. Он обнял Садовникова и поцеловал в лысеющую макушку. Тяжело осев на свой стул, принялся рассуждать о душевной щедрости Георгия Исаевича и людской неблагодарности: сколько, дескать, вы сделали добра некоторым инженерам, бывшим начальникам разных там участков, а они, бессовестные, вместо того чтобы боготворить вас, еще и осуждают, позорят ваше доброе имя… И рассказал старую притчу о том, как некто пригласил людей на семейное торжество. И когда гости уходили, чтобы угодить им, дал каждому по овце. Желая усладить свой слух лестными отзывами о себе, хозяин окольной дорожкой забежал вперед гостей и спрятался под мостом. Гости, волоча овец через мост, поругивали их и вовсю честили хозяина: «Если ты дал каждому по овце, то мог бы не пожалеть и куска веревки! До чего же ты мелочный, жмот проклятый! Как же мы доведем этих овец до дому?..»

Садовников хохотал от души, вытирая платком выступившие на глаза слезы.

— Да-а, у нас на стройке тоже есть такие, — резюмировал Хазратов.

— Да разве ж всем угодишь, — согласился Садовников. — Всегда будут и благодарные, и обиженные, не без этого… Солнце и то вон не греет всю землю одинаково.

— А знаете, как некоторые продвигаются к высоким должностям? Это тоже поучительно, — сказал Хазратов, наливая в рюмки коньяк.

— Нет. Поделитесь-ка.

— Заместитель на все лады расхваливает своего начальника и способствует его повышению. А начальник, уходя, оставляет на своем месте заместителя, которого тоже в свою очередь расхваливает заместитель. И так далее…

— Значит, подсаживают друг дружку? — засмеялся Садовников.

— Что скажете об этом способе?

— А вы?

— По-моему, верный способ. Только ваш заместитель, к сожалению, не таков… Нет. Нет чтобы ваш авторитет умножать, а он продолжает водиться с Мингбаевым. Кто знает, что они там плетут против вас. Словом, остерегайтесь таких, как Мингбаев, Музаффаров…

— При чем тут Музаффаров? — быстро спросил Садовников, нахмурясь. — По-моему, он очень порядочный человек, на него можно положиться, как на себя. Наконец-то оклемался, бедняга. Теперь нам станет полегче.

— Сам-то, может, и порядочный, а сынка-то посадили. Народ верно говорит: возле казана потрешься — в саже выпачкаешься.

— Казаны бывают и без копоти.

— А этот с копотью, уверяю вас. С ко-о-опотью. Едва на работу вернулся, сразу же на меня накинулся. Вы с Мингбаевым, говорит, несправедливо обошлись.

— Он и со мной беседовал. Я ему выложил все факты. Мингбаев сам виноват. Прекрасный работник, но характер… Тигр и есть. Ладно, пусть погоняет пока свой «БелАЗ», а там видно будет. Участков у нас много, а таких работников мало…

— Вы правы, пусть гоняет себе свой «БелАЗ». План перевыполняет, другим водителям пример подает. Ведь не место красит человека, а человек место.

Садовников более резко, чем требовалось, отодвинул от себя рюмку. Его косматые с проседью брови нависли над глазами. Хазратов сразу же понял, что его слова пришлись не по душе начальнику, и поспешил перевести разговор на другое:

— Знаете что, дорогой Георгий Исаевич… На днях очень дефицитный товар должен поступить на центральную базу. Дружков у меня тут много, они сказали. А куда же посылать ценный товар, если не на такие стройки, как наша! Мы обеспечим своих красавиц жен самыми лучшими вещами. Только надо бы подготовить письмо от вашего имени. И тогда здорово обстряпаем это дело!

— Мы с вами инженеры, и у нас — свои задачи. Пусть каждый занимается своим делом. У нас Сапчабашев, кажется, занимается обеспечением. И сдается мне, он весьма проворен.

— Но если бы к его проворству еще и ваш авторитет… Сами о себе не подумаем, никто о нас не позаботится. Мы уже не столь молоды — пора и в свое удовольствие пожить. Эх, Георгий Исаевич, сколько мы с вами пережили за свою жизнь! Теперь вы на такой высокой должности, и следует воспользоваться этим. Разве вы этого положения достигли с такой легкостью, как, скажем, волосок вытаскивается из теста? Куда там, немало трудностей перенесли! А теперь и пожить можно. Не простофили же мы, роняющие лучший кусок изо рта. Иначе и жены перестали бы уважать. Ха-ха-ха!..

— Ваш мозг подобен электронно-вычислительной машине, — усмехнулся Садовников. — Но работает как-то наперекосяк…

— Ха-ха! Вы пра… Как это наперекосяк? — спохватился Хазратов.

— Прыткий вы очень. Пожалуй, не уступите в этом вашему Сапчабашеву.

— Сыграть вам на дутаре?

— Пожалуйста.

— Пока подоспеет плов, сыграю вам узбекскую мелодию. Хоть и не понимаете, а послушайте, Георгий Исаевич!

— Почему это я не понимаю? Очень даже понимаю. Мне узбекские мелодии нравятся. Когда я работал в Фергане, был очень близок с именитыми хлопкоробами Усто Гиясом, Кошчи-бобо, Умурзаком-ота. У них было много сыновей, внуков. Кто-нибудь из них да играл на рубабе или дутаре. Как только приду, бывало, к ним в гости, один из них берет в руки инструмент. И иногда сразу втроем, вчетвером играют. С той поры и люблю узбекскую музыку…