Часы, идущие назад

Спустившись с башни, Катя решила позвонить своему шефу – начальнику пресс-службы – и сообщить ему, что она в Горьевске с полковником Гущиным, раскрывающим убийство, из которого, кажется, может получиться отличный репортаж. В общем-то она храбрилась – странным образом комната без окон наверху башни, где застыл в безмолвии часовой механизм, бесстыдно обнаживший свои механические внутренности, среди которых когда-то висела в петле та, другая Аглая, подействовала на нее угнетающе.

Она постоянно возвращалась мыслями к одному вопросу: зачем убийца сделал это? Для чего приложил столько усилий, чтобы притащить тело наверх башни, рискуя быть замеченным рабочими? Ведь многие рабочие-мигранты спали прямо в фабричных корпусах. Убийце просто повезло, что его никто не видел в ту ночь – в уголовном деле присутствовали протоколы допросов всех занятых в стройке. Никто ничего не видел и не слышал до тех пор, пока Мария Молотова, поднявшаяся на башню для своей ранней экскурсии, не начала кричать, призывая на помощь.

Катя спрашивала себя: для чего все было сделано? Какую цель преследовал убийца, повесив девушку внутри часов?

Она видела: с Гущиным на эту тему говорить пока бесполезно, он наверняка сам задавал себе тот же вопрос. Но обсуждать эту тему не хотел.

Анфиса с упоением фотографировала башню снаружи. Она всучила капитану Первоцветову зонт, и тот джентльменски следовал за ней – они скрылись за углом башни.

Катя достала мобильный, проверила, есть ли сигнал, начала набирать номер шефа пресс-центра…

И тут увидела одинокого велосипедиста – он подъехал со стороны дороги, спешился и, казалось, наблюдал за ними издали. Это был Макар, племянник Молотовой. Заметив, что его засекли, он сел на свой велосипед и…

– Эй, подождите! – Катя ринулась за ним. – Постойте! Да остановитесь же!

Закралась мысль: уж не послала ли пожилая дама – бывшая киноактриса – своего юнца, чтобы проследить за ними? Но Катя тут же возразила себе: откуда она могла знать, что они поедут к башне?

Макар остановился и спрыгнул с велосипеда. Он ждал, пока Катя подойдет к нему.

– Добрый день, – поздоровался он вежливо.

– Катаетесь в одиночестве?

– Здесь тихо. И машин нет. И вид впечатляет.

– Мы осматривали место, где убили Аглаю Добролюбову.

– Я догадался. Иначе зачем полиции карабкаться на башню с часами?

– Макар, вы ее знали?

– Мы были знакомы. – Он смотрел на Катю, склонив голову набок. – Она же дочка Маргоши. Когда мать запивала, она приходила к тете, та ее кормила – это в детстве, когда ее отец погиб в ДТП. Но я ведь наездами здесь. В основном летом, как на даче. В общем, мы не особо с ней общались.

– Но все же вы знали ее много лет, с детства. Какая она была?

– Хорошая, – Макар сказал это совершенно равнодушно. Или то было напускное равнодушие? – Звезд с неба не хватала. Порой бывала очень доверчивой. И часто странной.

– Как понять – странной?

– Верила во всякую ерунду. Что ей скажут, в то и верила. Никакой критики разума.

– Значит, как девушка он вам не нравилась?

– Не в моем вкусе.

– А вы ей? Столичный студент, племянник актрисы?

– Нет, – он усмехнулся. – Нас там никогда не стояло. В последнее время она вообще была какой-то зацикленной.

– Как понять?

– Ну, зацикленной, сосредоточенной. Словно думала о всякой хрени. И потом, мне кажется, у нее кто-то был.

– Вы ее с кем-то видели?

– Я ее не видел. Но после ее смерти… Это был уже август. Я снова сюда к тете приехал, уже сдав экзамены в институт. Жил до начала семестра. И однажды тетя послала меня сделать новые ключи в мастерской, что в доме быта. А там ломбард. И я увидел ее мать, Маргошу, – она на ногах не держалась. После смерти дочери стала дико пить. Мужик из ломбарда пытался ее выставить, а она кричала, что пришла продать одну вещь. «Это браслет золотой! – объясняла она, в сумку полезла. – Взгляните, оцените, хочу продать. Это не ворованный, не подумайте. Это дочке моей несчастной подарили. Я дома его держать больше не хочу – он одни беды приносит». Это я запомнил – ее слова. Согласитесь, после убийства многое запоминаешь.

– А браслет вы видели?

– Нет. Этот тип, из ломбарда, тут же затолкал ее внутрь и закрыл дверь.

– Макар, а раньше, в июне, когда вы видели Аглаю в последний раз?

– Я не помню. Я был занят подготовкой к экзаменам. У меня голова пухла.

– А ваша тетя…

– Ее вообще не было в тот день здесь. Она уехала в Москву.

– В Москву?

У Кати едва не вырвалось: «Опять?» Она четко помнила слова Молотовой о том, что та видела Аглаю выходящей из внедорожника на остановке за два дня до убийства, когда сама Молотова возвращалась на машине вечером из Москвы.

– По делам фонда и к косметологу. Я ее ждал допоздна, но она сказала, что МКАД намертво стоит, пробки километровые на выезд в область, что она даже не знает, когда доберется.

– И во сколько она в ту ночь вернулась?

– Ни во сколько. Она утром поехала прямо сюда, осматривать башню. – Макар подбородком указал на фабричные корпуса.

Велосипедист уже скрылся в полях, а Катя, вернувшись к машине, рассказывала Гущину и остальным о том, что от него узнала.