Часы, идущие назад

Они о чем-то негромко разговаривали. Катя, направляясь к лестнице, услышала лишь обрывки: «Меня тоже поразило это совпадение имен…» – и потом: «Они тогда жили здесь, в Горьевске, сами по себе, без нынешней оглядки на Москву – производство здесь, их фабрика, их особняки здесь, музей основали. Это было родовое гнездо. Они благоустраивали город. А потом вдруг все исчезло – остался лишь сто первый километр…»

Катя приняла душ, нырнула в кровать, уже начала дремать – Анфиса все не приходила. Катя вяло размышляла о ней и капитане Первоцветове. Ну да, капитан, капитан, улыбнитесь…

Сколько раз уже на ее памяти Анфиса пыталась как-то зацепиться за эту самую личную жизнь, наладить что-то. В прошлом даже имелся некто подобный капитану Первоцветову – только не такой задумчивый, словно рыцарь печального образа, а, наоборот, из «крутых», ну просто «герой». Тоже сотрудник полиции. Катя сама была причастна к этому знакомству подруги с коллегой по профессии. И даже какое-то время надеялась, что все закончится счастливой свадьбой. Разбитному коллеге нравились поначалу пышные формы Анфисы, он просто шалел от любви – и такое было. А затем все как-то скукожилось. Интеллект Анфисы – ее острый ум, талант, насмешливость, независимость характера, пылкость и смелость – все, что так любила и ценила в ней Катя, стало «героя» поначалу напрягать, а затем и раздражать. Появились какие-то кекелки-блондинки-разлучницы, неночевки дома, частые отлучки в командировки. А потом они расстались.

Анфиса плакала горько-горько. Она любила поганца. А Катя готова была разорвать его на куски. Но что можно сделать с разбитым сердцем? С угасшей любовью?

Она не хотела, чтобы здесь, в Горьевске, Анфиса снова увлеклась – мол, любовь зла, а одиночество еще злее. На ее взгляд, капитан Первоцветов абсолютно не подходил Анфисе. Катя не могла сказать, что он ей антипатичен, но было в нем что-то очень закрытое. А закрытость ее всегда настораживала. Здесь же, в Горьевске, закрытость и отчужденность просто пугали.

Проснувшись уже глубокой ночью, Катя обнаружила Анфису сладко сопящей рядом с собой в их общей широкой кровати.

Осенняя голодная луна светила сквозь незашторенное окно. Катя смотрела на лунное пятно.

В какой-то момент ей остро, до боли захотелось уехать – из этого отеля, из этого города, подальше от…

Башня с часами…

Там она висела…

В петле…

В следующую минуту она уже спала. И не видела снов.

Глава 20 Башня с часами

Башня с часами поразила Катю и снаружи, и внутри. Одно дело – видеть ее издали, на фоне других городских зданий, и совсем иное – приблизиться к ней и разглядеть во всех деталях. В это пасмурное утро понедельника, при накрапывающем дождике и свинцовых небесах, Катя получила полное представление об этой городской достопримечательности – по крайней мере так ей тогда казалось.

Как же она ошибалась…

Разрешения от городских властей на внутренний осмотр фабричных помещений они ждали все утро в ОВД. Капитан Первоцветов отправился улаживать этот вопрос и добывать ключи. Он звонил Гущину из городской администрации дважды: ключи полиции отдавать отказывались, ссылаясь на какие-то прежние «инструкции». Этот вопрос находился в личной компетенции замглавы Андрея Казанского – а тот уехал в Москву на совещание. Первоцветов по телефону жаловался, что все как-то «тянут резину», не желая решать этот, в общем-то, простейший вопрос без Казанского, который на звонки не отвечал.

Волокита закончилась лишь к одиннадцати часам, когда Первоцветов все же отыскал ответственного за хранение ключей чиновника в городском отделе культуры, и тот согласился открыть им фабричные помещения и сопроводить в башню.

С чиновником они встретились уже на месте. Полковник Гущин прихватил с собой том уголовного дела с фототаблицей и протоколом осмотра места происшествия. Анфиса была увешана двумя фотокамерами Nikon с широкоугольными объективами, которые она так любила при съемке памятников архитектуры. Одна Катя шла в башню с пустыми руками и сумбуром в голове.

Но главная достопримечательность Горьевска вблизи вызвала у нее восхищение. Весь комплекс фабричных зданий выглядел как новый, так аккуратно и стильно: карминные стены старинного кирпича, тщательно отреставрированные и покрашенные, обрамленные по углам белым. И даже новые стеклопакеты казались сейчас не каким-то пошлым новоделом, нет, они добавляли в дизайн новизны и одновременно намекали на старинное происхождение башни «от англичан» – высокие окна с переплетами сеткой в шесть квадратов. Белое на темно-красном в сочетании с верхом башни, где белое преобладало. Часы особенно четко выделялись на этом фоне. Циферблатов было несколько – по сторонам башни. Белый круг, казалось, светился даже в пелене осеннего дождя. Черные стрелки опущены вниз, стоят на той самой отметке в двадцать минут четвертого.