Чаша отравы

— В смысле — этот проклятый Маркс оказался-таки прав. Советский проект мы сообща похоронили. Но сама по себе основа, так называемое противоречие между трудом и капиталом, между пролетариатом и буржуазией, никуда не делось. Скажу больше — расчеты, проведенные на суперкомпьютерах, на современнейших моделях с огромным количеством различных параметров и вводных, показали, что если ничего не делать, и даже если просто ограничиться максимальным наращиванием карательного аппарата, подавляющего в зародыше все потенциальные ростки нового большевизма, всё равно рано нас или поздно накроет тотальный экономический коллапс.

— Да ты что? Это точно? Ошибки нет?

— В том-то и дело. Но ничего страшного — я не говорю, что такое наступит обязательно. Но это будет только в рамках существующей системы, где, выражаясь марксистской терминологией, стоимость создается человеческим трудом, где буржуазия эксплуатирует пролетариат, покупает его рабочую силу для изъятия себе прибавочной стоимости и накопления капитала.

— Пока всё равно не понимаю, — признался генерал. — Хоть в Высшей школе КГБ меня и учили политэкономии по Марксу, но о чем конкретно речь идет здесь?

— Я как раз и подвожу к этому, терпение, — сказал Бутчер. — Чем в большей степени мир становится безбарьерным для капиталов, то есть чем меньше остается «заповедников», не встроенных в единую систему полностью на ее условиях, тем в большей мере она в этом, обозначенном мною выше, аспекте подходит к пределу своего развития. Это проявляется хотя бы в том, что катастрофически снижается норма прибыли, набухают безнадежные долговые пузыри. И уже отчетливо видится непреодолимый порог, не массам, низам видится, а пока только нам. Причем косметические модификации не помогут фундаментально — они лишь отлакируют общую картину и оттянут ненадолго грядущий конец. Но, с нашей точки зрения, это не конец, для нас это может и должно стать началом. Началом новой эры, новой общественно-экономической формации. Опасность так называемой мировой пролетарской революции приближается, только на сей раз она ожидается не в форме большевистско-советского преждевременного эксцесса, который породил постоянно укрепляющуюся альтернативу, второй мировой полюс, разлагающий капитализм. К счастью, вышло наоборот — объединенными усилиями Запада и Востока мы разложили и разгромили этот проклятый социализм. Механизм пролетарской революции, опасность которой нависает сейчас, будет более соответствовать изначальной классике, что ли. Это тот самый предел роста системы, основанной на присвоении владельцем капитала прибавочной стоимости от эксплуатации рабочей силы, которая принадлежит лично свободным людям-пролетариям.

— Но ведь для революции нужен и субъективный фактор, так ведь? А если мы, как у нас в России, всё это время будем во всех странах стерилизовать политическое поле во избежание появления сил ленинского типа — то есть нацеленных на бескомпромиссное взятие власти, уничтожение буржуазии как класса и радикальные социалистические преобразования? — спросил Беляков. — После перезагрузки власти мы, кстати, введем в действие план тотальной жесточайшей декоммунизации. Исповедание коммунистических, просоветских идей, позитивное упоминание о советском прошлом, отрицание преступлений советского режима станет тягчайшим государственным преступлением, и сажать за него будут очень надолго, а наиболее активные деятели бесследно исчезнут.

Бутчер помолчал некоторое время.

— Это всё очень хорошо, но только на определенном отрезке, на ординарном диапазоне параметров. Моделирование показало, что когда действительно дойдет до предела на уровне экономического базиса в масштабах планеты, то не поможет ничего. Экономика сколлапсирует, массы вздыбятся, и никакое управляющее воздействие, в том числе карательное, не справится. При таких раскладах никакая декоммунизация, никакое предотвращение появления сил большевистского типа, никакое создание оппозиционных ложных вождей и организаций ни к чему не приведет — всё будет выкристаллизовываться за очень ограниченный срок, буквально в процессе. Впрочем, есть опасность гораздо серьезнее, нежели такие силы внутри. Это иная сверхдержава, которая сейчас встроена в общую структуру, но явно себе на уме и наверняка имеет альтернативные планы. И, соответственно, если всё рванет, то именно она подхватит процесс и станет лидером.

— Китай?