Чаша бытия

Т а м а р а. А у кого он есть? Ай, ладно. Давай меряй. (Бросает Вале на руки платье.) Говори, до каких пор вырез делать.

В а л я (роняет платье и не поднимает). Я знаю, ты ему не веришь. Не ему, а вообще.

Т а м а р а. А ты? Ты веришь? Улыбайся, улыбайся. А Толик? Чего он думает? Женщина все бросает, даже зимние вещички не берет — он это понимает?

В а л я. Говорит, все будет хорошо, главное — быть вместе.

Т а м а р а. Ну, спасибо ему. Вот ты завтра прикатишь на лесосплав, в поселок — ты ему кто?

В а л я. Да не имеет значения. Это же Толик! Как захочу, так и будет.

Т а м а р а. Стой, это он говорит — не имеет значения или это ты говоришь — не имеет значения?

Шаги на лестнице — в зал ожидания поднимается  С т р у г а л е в. Он в мичманке, в шкиперском кителе.

С т р у г а л е в. Надолго разложились?

В а л я. Да сейчас.

С т р у г а л е в. Освобождайте, освобождайте. «Лев Толстой» подойдет, ты знаешь, народу сколько. Людям тоже надо в своем помещении побыть, газетку почитать. Чтоб был порядок!

В а л я. «Порядок», «порядок». Первое дело — порядок у нас.

С т р у г а л е в. А вы как думали? Все так, абы как, на авось?

В а л я. Ничего я не думаю, вы за меня думаете.

С т р у г а л е в. Вам главное — проскочить!

В а л я. Чего-о?

С т р у г а л е в (вдруг меняет тон, передразнивает дочь). Ничаво.

Валя рассмеялась.

Плохого тебе никто не желает. У меня вон Антонов сел со своей баржой. Что такое? Как весна, навигация — ему везение.

В а л я. И опять на стрелке?

С т р у г а л е в. И опять на стрелке. На «Толстого» с Михайловной обе выходите, одна не справится.

В а л я. А смена не моя.

С т р у г а л е в. А у нас работа круглосуточная! (Идет вниз по лестнице.)

Т а м а р а (негромко). Не подпишет он тебе заявление. А так — не имеешь права.

В а л я. А я ничего не имею. Одни обязанности. Отец так и говорит — «обвязанности».

С т р у г а л е в (вновь возникая в зале ожидания). Куда пожарное ведерко со щита утащили?

В а л я. Михайловна в нем голову мыла. А что, нельзя?

С т р у г а л е в. А вам все можно! Чтоб последний раз. Ясно?

В а л я. Ясно.

С т р у г а л е в. Ну и матросы у меня, коллектив. Одна юбки шьет в зале ожидания, другая пожарный инвентарь черт-те на что употребляет.

В а л я. Ты сам-то — «коллектив». Антонову обрадовался — застрял на твое счастье: теперь до утра друг друга «выручать» будете.

Т а м а р а. Ау них подстроено — весенние сборы!

С т р у г а л е в. Ладно болтать-то. Мне Антонов не чужой, не с бухты-барахты — тридцать лет мимо ходит. Я ему и так всегда готов помочь… плюс к тому. (Пошел вниз и вновь поднялся на несколько ступеней.) Ну-ка, сойди.

Стругалев и Валя внизу.

Где этот… ухажер твой?

В а л я. А я почем знаю.

С т р у г а л е в (строго). Валентина, не придуривайся.

В а л я. У себя. В каюте. А что?

С т р у г а л е в. Ведь уезжает?

В а л я. Утром. Пятичасовым.

С т р у г а л е в. Ну и все. Не вздумай готовить на дорогу. «Толстой» — с буфетом, может взять себе чего-нибудь. (Ждет ответа.)

Валя молчит.

Или у тебя со мной разногласие?

В а л я. Не беспокойся, никто ничего не заметит. Тебе это важно?

С т р у г а л е в. Ты меня не учи. А позора на моей голове и так больше, чем надо.

В а л я. Что ж мне теперь — не шелохнуться?

Сигнал с баржи Антонова: два коротких и один длинный.

С т р у г а л е в. Ладно, вас не переговоришь. Девчонку-то Тамаркиной матери спихнула? Опять за удовольствиями погналась?

Валя молчит.

Провожать не вздумай. Чтоб ни Тамарки, ни тебя утром не было, я сам выйду провожу. Ясно? (Уходит на берег.)

Валя поднимается в зал ожидания.

Т а м а р а. Сказала?

В а л я. Ему скажешь. Напишу записку и оставлю на столе.

Т а м а р а (гневно). Правильно. Он тебе кто? Отец — всего-то! Кормил, одевал, в Крым возил — прогревал, когда ты без матери вот такой соплюшкой осталась. Так что теперь с ним — антимонии разводить? Бросить и забыть, делов-то!

В а л я. Да ладно тебе ноздри раздувать. Что я ему скажу? Что?!

Т а м а р а (бойко). Как — что? Вторая попытка, вроде не запрещено!

В а л я. Не буду я говорить, что с Толиком. Неужели я не имею права просто уехать?

Т а м а р а. Скажи — на заработки.

В а л я. Не поверит. Да что я, не человек? Уеду, и все.

Т а м а р а. Ты не человек, ты мать — у тебя ребенок. Я бы на твоем месте знаешь что?.. Пусть он говорит, Толик. Чего отсиживается? Бережешь его, что ли? Я тебя не понимаю, Валентина. Пусть идет и говорит! Пусть берет ответственность, пусть обещает! Если не получится, будет хоть кого ругать.

В а л я. Да нет, я так не хочу.

Т а м а р а (подскочила). Ну да, такая особенная! Валентина, не заносись. Все равно все узнают!