Чаша бурь

Пошел за протектором: он вел по каменистому берегу. Абашев окликнул. Я ответил. Густая трава скрыла следы. А дальше тянулась нитка проселка, который привольно, во всех трех измерениях колесил над высоким берегом. Вокруг пустынно, тихо.

Вернулся к нашему лагерю.

Абашев пошел за водой для чая. Вернулся через полчаса, молча подвесил котелок над костром.

— Что так долго? — спросил я.

— Там кто-то чужой, — ответил он. — На машине. Как они сюда забрались, ума не приложу.

— Что в этом особенного?

— Ничего особенного. Если не считать, что это машина марки «суперберд» с двигателем пятьсот сил.

— Не может быть!

— Вот тебе и не может быть. Любопытно.

— На другой машине сюда мог проехать только ты. Пятьсот лошадиных сил — компенсация чужаку за неумение водить авто по гальке и зарослям заманихи.

— Однако… что им здесь надо?

— Ты что-то подозреваешь?

— Еще бы… откуда здесь быть «суперберду»?

— Ладно. Чай остынет. Пусть хоть суперэпиорнис. Пропади он пропадом.

…Ночью меня разбудили шаги. Поскрипывал галечник, шуршали сухие стебли. Я прислушался. Кто-то размеренно шагал в двадцати метрах от нас. Вот звуки затихли, точно растаяли. Только дыхание ветра было слышно мне. И снова. Шаги… Они приближались к палатке.

Улучив мгновение, я перебросил тело за брезентовый полог, мгновенно выпрямился, осмотрелся. Темная высокая тень скользнула почти бесшумно в кусты. Я ринулся следом. Заросли смыкались за мной, царапая плечи, мешая слушать. Метров триста уже осталось за моей спиной — и никакого результата. Кусты расступились, я остановился в раздумье: продолжать бессмысленную погоню? Вернуться?

И я вернулся в палатку, чтобы провести там остаток ночи так, как подобает путешественнику или туристу.

Мне снились багряные зарницы над вулканами Атлантиды, алые потоки лавы, сжигающие зеленые долины гейзеров, тонущая земля. Водяной вал поднялся и обежал океаны дважды. Гигантская туча, мерцая молниями, закрыла место катастрофы. Ворвавшись в Средиземное море, вал-великан смыл гавани Древней Этрурии, разбил в щепы корабли, затопил города, поля и леса. Наверное, я бормотал во сне строчки из древнего мифа.

— И земля потонула! — услышал я голос Лени, проснулся окончательно, поднялся, ошалело озираясь, ибо плохим бывает у меня сон, если ночью я встаю работать, читать или, как нынче, бегать по зарослям поймы.

— Дождь! — воскликнул я.

— Ты провидец, шептал во сне о потоках воды. — Леня протянул мне кружку с горячим чаем, заваренным с брусникой.

— Спасибо. — Я быстро умылся водой, скопившейся в морщине брезентового полога, и осушил кружку.

Мы переждали ливень. Отвязали растяжки палаточных коньков, сложили вещи. Погрузили их в багажник. Машина слегка рыскала, точно сама по себе искала выезд на сносную дорогу. Это руки Лени, подчиняясь интуиции, удивительной его памяти, хранившей историю не одного таежного приключения, осторожно, но решительно вели машину к большаку.

— Что произошло сегодня ночью? — спросил Леня. — Куда это ты бегал и зачем?

— Оказывается, ты не спал…

— Оказывается, — меланхолично отозвался Абашев.

— Кто-то ночью ходил рядом с палаткой.

— Мне тоже показалось. Смотри!

Я обернулся и увидел приземистый корпус оранжевой машины, следовавшей за нами на приличном расстоянии. Она шла, легко преодолевая подъемы, а за ней видна была еще одна машина, синяя. Оранжевая не пропускала синюю, когда та пыталась обойти ее. Едва заметный поворот — и она занимала проезжую часть так искусно, что казалось, будто временами она разворачивалась даже поперек полотна.

— Что за гонки? — спросил Леня, пытаясь рассмотреть водителя первой машины. По странной закономерности каждый раз, когда ветровое стекло глядело на нас, в нем отражался свет, да так ярко, что глазам становилось больно. А небо между тем было еще затянуто облаками. Наконец я понял: на ветровом стекле прыгало это светлое окошко, предназначенное для меня. Сигнал и одновременно связь с ними… Неужели было так опасно, что здесь, на глазах у всезнающего Абашева, они решились на это?

И я подумал, что тени сгущаются. Невольно подумал, вспомнив ночной визит. Почему, к примеру, погиб человек, похожий на меня?

Я знал, что Селфридж-второй был атлантом. Только так можно объяснить случай с ботом. Он не просто атлант, он изучал защиту и сигналы, которые излучают такого класса малые корабли; эта подготовка дала ему верное оружие. Руками военных он сбил гренландский бот. К этой мысли я пришел еще в городе. Разумеется, Абашеву не объяснить, почему за нами следовал «суперберд».

— Не пойму, кто за рулем, — заметил Леня. — Кажется, женщина, по почерку чувствую. Но ведет не просто мастерски, нет, а как-то даже неестественно легко. Ты посмотри, что машина выделывает. И все только для того, чтобы не пропустить синюю вперед!