Чаша Асклепия (СИ)

Ленка… Рыжая лиса, маленькая зажигалка, единственная женщина, которую Веня любил. Наверное, любил, пытался любить. Ведь он всегда возвращался к ней после мелких интрижек с медсёстрами и интернами. Ну а чего? Если оно само в руки идёт?

Мысли сами собой опять нырнули в прошлое.

Учился студент Бобков хорошо, даже отлично. Совершенно неожиданно или, наоборот, очень ожидаемо, но Веня нашёл своё призвание сразу. Ему нравилось всё: и сложная музыка умершей латыни, совершенно неожиданно оживавшая в анатомии, и простенькая на первый взгляд этика, и занятия в анатомичке, от которых даже кое-кто из бравых бруталов мгновенно серел и падал в обморок. А Веня — нет, он чувствовал себя в медицине как рыба в воде.

И ещё он «чувствовал» болезнь, не боялся грязи и крови и был профессионально жёсток, но при этом достаточно харизматичен и располагал к себе всех окружающих.

От студента Бобкова млели и преподаватели, и студенты, и больные в бюджетных клиниках, где он проходил практику как младший медицинский персонал.

Удивительно, но даже выносить утки было для Вени в радость — атмосфера больницы и её суровая правда были для него чем-то родным и практически желанным.

У Вени появились женщины, именно женщины, он словно дорвался до плотской любви, ему было мало внимания одной, ему хотелось перещеголять Стасика в этом, взять если не качеством, то количеством.

Невинности он лишился довольно символично — с разбитной лаборанткой кафедры патанатомии в морге. Дама была значительно старше Вени, любила острые ощущения и молодых девственников. Они даже повстречались немного. Пока Веня не вошёл во вкус и не забросил её ради очередной молоденькой студентки, которой ну очень нужен был курсовой проект по патологической физиологии.

Выбирал Веня девушек ярких, броских, весёлых и без комплексов. Одну из них, эффектную брюнетку, он взял с собой на вечеринку, что устроил бывший одноклассник. Веню пригласили скорее по привычке, чем из желания его непременно видеть. Но Веня в этот раз воспользовался приглашением и явился на встречу без галстуков с Аннет (на самом деле девчонку звали Света, но это уже мелочи жизни).

Бывшие одноклассники хлопали глазами на третий размер девушки, вываливающийся из смелого декольте, на алые губы и не менее алые ногти и на длинные стройные ноги, обутые в модные туфли на высоком каблуке.

Веня довольно ухмылялся: любил он таких женщин, высоких, породистых, похожих на племенных кобылок.

А потом явился Стас. И опять всё испортил. Его спутница, миниатюрная и стройная, как севрская статуэтка, хрупкая и нежная, была похожа на эльфийскую принцессу. Она всем улыбалась и нежно краснела сквозь белую, почти фарфоровую кожу.

Стасик бросился к Веньке, радостно обнял, сказал пару довольно изысканных комплиментов Аннет и познакомил с Ниночкой. Девчонки как-то сразу поладили, хотя внешне были абсолютно разными, но какие-то общие темы для разговоров нашли.

А Веня смотрел на весело щебечущих девушек, и казалось ему, что Аннет похожа на ломовую лошадь, что она вульгарна и шумна, слишком громко смеётся, запрокинув голову, и слишком много ест и пьёт. А когда девушка потянулась за пирожком на столе, Веня вдруг заметил длинный чёрный волос на спинке дивана, и ему стало дурно до тошноты. Он быстро опустил глаза, чтобы никто не заметил его реакции и наткнулся взглядом на две пары девичьих ножек. Ниночкины маленькие узкие ступни, обутые в нежно-палевые лодочки — и почти гренадерские ноги Светки (какая она, к чёрту, Аннет?!) в безвкусных лаковых туфлях цвета «взбесившийся синьор Помидор».

Веня опять почувствовал себя неудачником и человеком второго сорта. Он почти с ненавистью смотрел на свою спутницу, которая от души наслаждалась вечером и приятным обществом. Он больше не собирался с ней встречаться, противно было даже прикасаться к ней.

Веня злился и наливался привычной белой яростью. Стас опять его сделал. И со своей милой подружкой, которая была настоящей королевой вечера, но сама будто этого не замечала, и со своим дружеским участием, и со своей военной выправкой и серыми веселыми глазами. Герой и настоящий друг, как тогда в походе. Всех спас, скромно прятался от наград и злился, когда его хвалили.

Веня опять ненавидел Стаса, ещё сильней, ещё безудержней.

В пультогостиной что-то упало, и раздался весёлый громкий голос Теда, ему что-то тихо ответил Денис. Вениамин Игнатьевич отвлёкся от тяжёлых воспоминаний и чуть рассеяно оглянулся вокруг. Его взгляд упал на тускло поблескивающее в искусственном свете сквозь прозрачную упаковку лезвие скальпеля. И вдруг что-то щёлкнуло в голове доктора Бобкова. Он вспомнил. Вспомнил, где видел безучастные глаза, смотрящие в никуда, так похожие на спокойный взгляд навигатора Воронцова. Совсем недавно, совсем.

Вениамин Игнатьевич тронул пальцем шуршащую ленту блистера. Да нет! Этого просто не может быть. Чушь. Ерунда какая-то.

Хотя проверить еще раз стоит.