Час Самайна

В поезде, обратив внимание на мое заплаканное лицо и крас­ные глаза, ко мне подсел командир в кожаной куртке и всю дорогу до Петрограда успокаивал. Нам оказалось по пути, и он проводил меня до самого дома. 

Понедельник, вторник, среду я была сама не своя на службе и дома. Получила замечание от комиссара банка. Вечером пошла к бабушке, но легче не стало. В четверг раздумывала, поехать в Левашово на выходные или подождать, пока Ваня сам надума­ет приехать ко мне. Решила ехать. С этими мыслями пошла в кинематограф, там встретила Аньку. Та удивилась, увидев меня одну, и сказала, что вчера видела Ваню с Маруськой в Пет­рограде. Я возмутилась, и после кинематографа мы пошли к этой змее подколодной. Та открыла двери, и, как она ни упиралась, мы вошли в комнату, потому что я заметила на вешалке шинель. Ваня оказался там, без гимнастерки и сапог. Он вначале испугал­ся, заметив меня, а потом начал кричать, что где это я шляюсь по ночам. Оказывается, его вчера командировали на несколько дней в Петроград, а он не нашел моей записки и ключей от ком­наты, поэтому ему пришлось остановиться у Маруськи. Я не по­верила, так как Маруська знала, что эти дни я ночевала у ба­бушки. Я разрыдалась и ушла одна домой. Вскоре пришел он. У нас был серьезный разговор, и Ваня обещал больше не общаться с Маруськой. А я вдруг подумала: могу ли я по-прежнему любить его? На следующий день вечером он уехал в Левашово. 

В субботу я все же приехала к нему. Он был удивительно спокоен и даже не придирался ко мне, как обычно. Но все равно во мне словно что-то умерло. Может, в том, что произошло, я сама виновата, ведь мы до сих пор живем с Ваней не венчан­ными? Но он этого не хочет. 

По дороге назад снова встретила командира, как и в прош­лый раз. На этот раз он был в простой шинели. Всю дорогу весело болтали. Оказывается, он из Одессы и, несмотря на молодость, уже успел повоевать в Украине на высоких долж­ностях, а еще недавно служил в Москве. Здесь лечится после ранения. Я заметила, что он прихрамывает. С ним было весе­ло и легко. Он гораздо выше и крупнее Вани, очень веселый. Он проводил меня домой и пообещал, что в следующий раз загля­нет на чай. Но это он шутил, так как знает о Ване.

Петроград, 10 сентября 1918 года