Час Самайна

Амулет, который был у шамана Данилова. Праматерь всего сущего! — сразу вспомнила Женя. — Божество, которо­му поклонялись саами в древности.

— А вот и нет. Это копия статуэтки богини Девы — боже­ства, которому поклонялся древний народ тавров. И не толь­ко... Она одно время была главным божеством в древнегре­ческом городе-колонии Херсонесе. Улавливаешь связь?

— Два народа, разделенные тысячами километров, и схожие верования! Или это был один народ, в силу каких-то обстоя­тельств разделившийся?

— Похоже на то. Там тоже есть менгиры, которые мы встре­чали в Заполярье. Возможно, и еще что-то, но, думаю, это мы выясним на месте. Вот только народ тавров исчез без следа еще в четвертом веке нашей эры. Это неудивительно — многие народы ушли в небытие, оставив лишь следы своего пребы­вания на земле. Но с таврами дело обстояло не так просто. Предание, сохранившееся в письменных источниках татар­ского народа, говорит, что остатки народности тайно жили в горах вплоть до XV века, когда Крым попал под власть турок. В этом предании рассказывается, как объединенный отряд турок и татар загнал жителей селения тавров в пещеру, отку­да не было выхода. Когда завоеватели вошли туда, то обнару­жили множество тел без признаков жизни и молодую жрицу, которая рассказала, что тавры не умерли, а ушли в Иной Мир. Но придет их час, и они вернутся.

— Иным Миром может быть и смерть, — заметила Женя. — Пример массового самоубийства — возможно, с использова­нием яда, — чтобы не попасть в руки жестоких завоевателей. Такие факты в истории были.

— Согласен. Тебе и придется с этим разобраться. В крымских горах, в тайнике, обнаружены древние свитки. Возможно, это единственные уцелевшие письменные источники народа тавров. Глеб Иванович выделяет лучших криптографов для их расшифровки, а ты будешь координировать эту работу, фактически возглавлять. Вряд ли следует напоминать, что это сверхсекретная работа, о которой никто не должен знать.

— Александр Васильевич, я один раз оступилась, но больше этого не произойдет. Можете поверить. Тогда на меня словно наваждение нашло: ведь знала, что собой представляет Блюм­кин, и все же надеялась на чудо.

— Хорошо, Женечка, я тебе верю. А что касается Иного Мира, то это могут быть подземные пустоты. Шаман Федоров показал мне подземный ход, который вел в пустоты, располо­женные под Сейдозером. Сам со мною не пошел, остался у вхо­да в пещеру. Я отправился в одиночку, но уже через десяток шагов испытал нарастающее чувство страха. Пульс участился, сердце готово было выскочить из груди, ледяной озноб про­бегал по коже. Затем началась фантасмагория образов и ужас, сковавший тело и в следующий миг отдавший команду: «Бе­жать!» Не раздумывая, не выбирая направление! Безразлично, вглубь пещеры или назад... Пришел в себя в сумерках корот­кого полярного дня. Я лежал на мхе, а рядом сидел Федоров и невозмутимо курил трубку. Он сказал: «Я знал, что пещера и Старик отпустят тебя — ты живой. Но больше не ходи в них. На моей памяти из вошедших туда только двое вернулись: ты и мой брат, шаман с Ловозера. Остальных они не отпусти­ли». — «А ты разве не входил в нее?» — «Нет. У меня нет уве­ренности в себе. Я еще не настоящий тойн». — «Я ведь тоже не тойн». - «Да, ты не тойн, но я знал, что Старик отпустит тебя». — «Почему?» — «Они так решили, вот я и знал». — «уже темнеет. Я долго был без сознания?» — «Нет. Ты недолго лежал — тебя долго не было».

Барченко замолчал, задумавшись. Женя нетерпеливо спросила:

— Как думаете, что это была за пещера? Не верить же сказкам старика Федорова, что там обитал легендарный Старик Куйва!

— Не знаю. Могу лишь догадываться, что там скрыто нечто важное и тщательно охраняется. Я об этом никому, кроме Наташи, не рассказывал, а теперь тебе. И ты молчи об этом.

— Александр Васильевич, я ведь...

— Знаю, поэтому делюсь. Страшно в себе все это держать. Жизнь человеческая хрупка и недолговечна, зависит от слу­чайностей. Сколько бесценных знаний пропало со смертью их носителей! Я долгие годы пишу «Дюнхор», в котором ста­раюсь дать ответы на вопросы, волнующие человечество... А о пещере молчи. Узнают власти, пошлют туда войска, по­стараются силой побороть силу. А это неправильно — нужно знанием. Для этого я жил в дацане, изучал восточную муд­рость. Для этого передаю все, что знаю, тебе. Потребуется время, очень много времени... Многое ты сможешь освоить, но понять... Возможно, с подобными загадками нам придется столкнуться и в Крыму.

— Спасибо, Александр Васильевич, за доверие. Я буду ста­раться.

—30 —

Как -то вечером к Жене неожиданно явился Блюмкин.

— Прими мои соболезнования. Леха был и моим другом. Поверь, я все сделал для его спасения, но вина была слишком велика...

За время, пока они не виделись, Блюмкин очень изменился, похудел. Отпустил бороду, которую, как и волосы красил в черный цвет, И теперь В его облике было что-то восточное. В словах он тоже стал сдержаннее, Жене даже показалось, будто внутри его — сжатая пружина и он боится неосторожным словом позволить ей раскрутиться.