Час пробил

Учился. Закончил. Работаю, ненормированно. Повышали. Предлагали. Намекали. Указывали. Есть два выговора — сейчас они в цене. Кое-что собираю. Рисую. Вернее, пишу акварели. Для себя. И только дома, по памяти: голубое небо, безлюдное побережье, чахлые березки, щемящая желтизна. Друзья понимают, специалистам не нравится: нет, дескать, достоверности увиденного. Обвинение не из легких. На работу езжу мимо Академии художеств, совпадение кажется не случайным. И что мимо — тоже. Последние три года без отпуска. Так получилось. Сейчас вот выбрался и сам не верю.

Был женат. Давно. Она не выдержала моих частых командировок. Детей нет. Отца не видел никогда — не вернулся с фронта. В одном из ящичков комода лежат боевые медали, немного — две или три. В детстве играл ими, рассматривал, грыз, спрашивал маму, за что их дают. Мать не отвечала. Кусала губы или выходила на кухню. Рано сообразил, что спрашивать об этом не нужно, что самое страшное в жизни — смерть. Значит, в начале пятидесятых. «Худышка» в Хиросиме и «7'олстяк» в Нагасаки разорвались в месяц моего рождения. Но еще в пятидесятых я о них не знал. Пожалуй, все.

Наталья Синельникова. Родилась в Хабаровском крае. В военном городке. В пятьдесят шестом. В бревенчатом доме, сложенном из огромных круглых, на скорую руку обтесанных стволов. Мороз был сорок семь градусов. Отец рассказывал. Потом его перевели в Москву. Живут в центре: она, мать и отец. Нет, не годится: мать, отец и она — так вернее, по главенству в семье.

Училась. Закончила. Работает. В НИИ. Недавно. Хорошо шьет. Ходила на курсы иностранного языка. Недолго. Плавала в бассейне. Бросила. Читает, когда не шьет. Замужем не была. Отношения с отцом неважные, с матерью приличные, но не более.

Все собирается начать делать что-то очень важное для себя. Но… Может быть, просто не знает, какое это что-то?

В ее жизни не было ничего такого, о чем. можно вспоминать с содроганием, — так, мелочь и беготня.

Начинается наш первый день вдвоем, и чтобы грусть и скука, столь губительные для взаимоотношений, появились хоть чуть позже, я кое-что придумал:

— Знаешь, что?..

Она смотрит на меня с ожиданием и восторгом. Сейчас еще, что бы я ни сказал, что бы ни сделал, — все вызывает у нее радость.