Час пробил

Харт встал, подошел к окну. Несмотря на возраст и тучность, в нем оставалось что-то мальчишеское. Просто лукавый мальчик с седыми висками, подчеревком и толстыми ляжками мощных ног. Еще минута — и он перевернет чернильницу на тетрадь соседа или вытащит дохлую крысу из ранца самой очаровательной девочки класса, именно потому, что она задается и слишком рано поняла, что хороша. Капитан никакой крысы не вытащил и, вместо чернил на тетрадь, вылил в себя бутылку воды, которую достал из холодильника, потом вернулся к столу, по-хозяйски уселся в кресло и, вытянув ноги, продолжил:

— Для нас дело Лоу интереса не представляет — я уже говорил. Во-первых, пет состава преступления. Во-вторых, нам никто, я имею в виду из близких, ничего не заявил. Так что для пас вроде как и не случилось ничего. Но вас же пригласили? Пригласили. Значит, тут что-то не чисто, во всяком случае, с точки зрения мамаши, уважаемой гражданки города миссис Лоу. В общем, я голову ломать не собираюсь — мне за это никто не заплатит. Платить будут вам. Не подумайте, что меня это задевает. Ничуть. Наоборот, я хочу вам помочь. Л чем? — спросил я себя. Только одним. Пока — во всяком случае. Рассказать о семейке Лоу и еще кое о чем. Вот и все. А там уж сами делайте выводы, фильтруйте, отбрасывайте, сопоставляйте и прочее и прочее. Думаю, дело, скорее всего, семейиое. т— Он сжал губы, еще раз обтер шею платком и сквозь зубы бросил: — Жарища проклятия — мозги плавятся! А вы как? Пить не хотите?

— Я? Прекрасно. Меня жара не волнует, — Элеонора села глубже, немного покрутилась в поисках наиболее удобной позы и приготовилась слушать.

Харт расстегнул еще одну пуговицу, кончики шелкового платка вылезли наружу. Он повел неравный бой, стараясь спрятать их под рубашку, но они упорно вылезали. Капитан махнул рукой, виновато улыбнулся и начал:

— Это было бог зпает когда. Для вас те времена — скучища, нудная история. А я все помню, как сейчас. Шок депрессии, голодные на дорогах, банкротства, самоубийства пачками, каждый день, биржа в агонии, развал! И вдруг… за океаном — сильная личность. В Германии воцаряется порядок, И мы здесь изголодались по порядку и крутому парню наверху. Дальше пошло-поехало: аншлюс, Мюнхен и… все вспыхнуло. М-да… Я-то поселился здесь в пятидесятых. А накануне войны не было никакой миссис Розалин Лоу, а была мисс Ламсдорф, которую все студенты и солдаты вокруг таскали куда угодно и когда угодно. Я ее когда узнал — невзлюбил: вздорная бабенка и к тому же красивая. Сами понимаете, сочетание убийственное. В нашем городе был особняк мистера Лоу-старшего. Он приезжал сюда отдыхать от суеты мирской. Ему было уже под шестьдесят. Когда мне историю его рассказывали, я еще хоть куда был, юнец, можно сказать, поэтому и думал о шестидесятилетних: они только небось и озабочены, что отпущением грехов и отпеванием по всей форме. Ничего подобного! Теперь-то я понимаю, что и под шестьдесят думаешь больше о грехах, чем об их замаливании. Так вот, мистер Лоу как-то увидел