Час полнолуния

Главное, чтобы Алеша не надумал ее разбудить. Ведь в этом случае мне придется еще и водителя в нирвану отправлять, того, что нас по домам развозить станет. Не хотелось бы. Потом лови машину, объясняй спутницам, что к чему. Женька-то такой поворот событий одобрит, а вот ее коллега – не факт.

Но – обошлось. Мы успели постоять в паре пробок, потом покрутиться по Москве, а телефон водителя молчал.

Первой мы отвезли домой Викторию.

– Еще раз спасибо, – сказал я ей напоследок.

– Да ладно, – уже второй раз за этот день улыбнулась мне она. – Все в порядке. Как там? Это же наша работа. Звоните, если что! И лучше всего сразу мне, а не Олегу Георгиевичу. Не стесняйтесь.

– О как. – Мезенцева широко распахнула глаза. – Смолин! Я догадалась! Я, мать твою так, догадалась! Ты как парфюмер из фильма, изобрел какой-то запах, и потому теперь все бабы на тебя вешаются!

– Чего ты несешь? – возмутился я. – Кто на меня вешается? Женька, тебе к лекарю надо сходить, а если конкретнее – к мозгоправу. Девушка просто сказала, что ей можно звонить. Все! Слышишь, Мезенцева – просто звонить. Причем – по делу, а не поболтать. Тем более что после тебя у меня желания с кем-либо общаться просто так вообще не возникает. Я скоро к «ахтунгам» таким образом переметнусь, и знаешь почему?

– Ну?

– Потому что там нет тебя!

– Куда едем? – уточнил водитель. – Девушка, адрес свой скажите?

– У тебя в холодильнике еда имеется? – хмуро поинтересовалась Женька.

Господи! Мало мне было одного проглота, того, что надо мной живет, теперь еще второй завелся. Правда, главная налетчица на мои припасы, та, которую Мариной зовут, давно уже в поле зрения не появлялась, смывшись еще недели три назад в какую-то жутко далекую и очень перспективную командировку. Обещала по возвращению презентовать мне если не бивень мамонта, то как минимум хрен моржовый.

И это был знак судьбы, который я проморгал. Мне же недвусмысленно дано было понять, что надо срочно валить в Лозовку. Ломая ноги! Снег сошел, этого достаточно для более-менее комфортного существования на природе.

– Так куда едем? – уже совсем по таксерски поинтересовался наш возница.

– К нему, – ткнула в мою сторону пальцем Мезенцева. – Смолин, у тебя фуражка армейская дома есть?

– Нет, – печально ответил ей я. – Не служил я в армии, не сложилось, потому нет у меня ни пропахшей нафталином формы в шкафу, ни заветного дембельского альбома, обшитого шинелькой. А тебе фуражка накой сдалась?

– Для ролевой игры. Я бы ее тебе на голову напялила, назвала Аугусто Пиночетом и заставила отвечать за свои кровавые преступления!

– Вот ведь! – хохотнул водитель. – А она затейница! И образованная, про Пиночета знает. А у меня две дочери, погодки, в этом году школу заканчивают, так у них в голове только ветер и песни Федюка. Или Федука? Неважно. И все, больше ничего там нет! Не факт, что они даже читать-писать умеют. Считать – это да, особенно деньги. А вот что-то еще – не уверен, нет. Хотя песни вроде неплохие, потому слушать не запрещаю. Тем более что сам в их годы вообще «Гражданскую оборону» крутил.

Самое забавное, что, войдя в мой дом, Женька угомонилась. Нет, Светкину фотографию в рамке она кувыркнула привычно громко, с хлопком, но язвить по этому поводу не стала. А смысл? Она прекрасно знала, что завтра утром фото снова будет водружено на старое место, и что данное деяние не моих рук дело. Точнее – она точно знает, чьи лапы к этому причастны.

Не знаю, кто отбирает людей на работу в отдел, но уверен в одном – с Женькой он не промахнулся. Представить себе не могу того отчаюгу, который бы с ней согласился долгое время под одним потолком жить. Не бывает людей с настолько отсутствующим инстинктом самосохранения.

А еще мне иногда становится ее жалко. Раньше я как-то не замечал этого, а сейчас чем дальше, тем лучше вижу, что все ее закидоны не более чем способ доказать самой себе то, что ситуация под контролем и она, Евгения Мезенцева, находится на своем месте по праву. Самое забавное в том, что все это знают и без того. И только один человек в данном факте до конца не уверен. Сама Женька. И потому она ежечасно, ежеминутно пытается убедить себя же саму в том, что шапка по Сеньке.

Как по мне – бред редкий. Но сказать подобное никто не решается. И я – тоже. Потому что не хочу быть занесенным в список ее личных врагов. Когда она не орет, не выпендривается и не размахивает пистолетом, то нам очень даже неплохо вместе.

А еще она очень трогательно выглядит, когда засыпает. Маска непреклонности и самодостаточности с ее лица сходит на нет, и тогда можно увидеть обычную и очень симпатичную конопатую гражданку, которая даже улыбаться умеет. Не ехидно или вызывающе, а по-доброму. Как положено молоденькой девчонке.