Час полнолуния

Вот и сейчас она знай сопела и улыбалась. Как видно, что-то хорошее снилось, и ей не мешало даже ворчание Родьки, доносящееся с кухни. Он всегда так поступал, когда Мезенцева у нас ночевала. Ну вот не нравилось ему спать на матрасике под кухонным столом, ни в какую не нравилось! При этом никакие возражения мной не рассматривались, и все, что ему оставалось, так это бубнить себе под нос, выражая свое недовольство.

Я, кстати, на недостойное поведение ему уже указывал. Мало того – продемонстрировал кусочек фильма про Гарри Поттера, тот, в котором некто Кикимер вел себя подобным образом, но результат не воспоследовал. Точнее – воспоследовал, но не тот, которого я ждал.

Сначала Родион долго вертелся перед зеркалом, разглядывая себя в отражении, а после заявил:

– И вовсе мы не похожи. У меня и шерстка есть, и ушки аккуратные, а этот урод какой-то.

После же он рассказал об увиденном подъездным, те заинтересовались, и в результате каждый вечер неделю подряд вся их дружная компания собиралась у меня дома и смотрела фильм за фильмом из данной серии, особенно оживляясь при появлении на экране очаровательного Добби.

Когда же отважный домовой эльф пал от ножа коварной Беллатрисы Лестрейндж, то кое-кто из молодняка даже слезу пустил. Что там – их аксакал Кузьмич, и тот пару раз носом шмыгнул, сурово промолвив:

– Достойно ушел. За други своя!

Но ворчать Родька все равно не перестал, и со временем я привык к тому, что на кухне есть некий посторонний шум. А привыкнув, перестал замечать так же, как рокот холодильника или гудение крана.

Вот и сейчас непрестанный бубнеж не мешал мне размышлять на тему того, что мне поведала Женька прежде, чем мы перешли к разнообразным и приятным глупостям.

Если точнее, после того как мы опустошили добрую половину холодильника и неторопливо пили чай, я наконец-то задал вопрос, который вертелся у меня на языке уже несколько часов.

– Слушай, а чего ты тогда хотела?

– Когда «тогда»? – уточнила Женька, пытаясь ухватить конфету из вазочки, которая маневрировала по столу, на редкость умело уворачиваясь от ее загребущих рук. – Саш, ну скажи этой жадине, что меру знать надо! Я сладкого хочу, у меня был тяжелый день, нужно поддержать угасающие силы!

– Про «меру знать» – это очень точно! – буркнул Родька откуда-то из-под раковины. – Ходят тут всякие, конфет на них не напасешься!

– Родион! – рявкнул я и топнул ногой. – Гость в доме! Вот я тебя тапком!

Вазочка остановилась, причем на максимально удаленном от Мезенцевой расстоянии. Это был его любимый трюк, проделываемый регулярно.

– Правильно, – перегнувшись через стол, одобрила мои слова Женька. – Как таракана!

– У ей еще и тараканы есть, – подал голос слуга. – Натащит их сюда, вот обчество порадуется! И тебе, батюшка ведьмак, поклоны бить станет за эту радость! Только-только они эту напасть изжили – и все по новой!

Мне очень хотелось сказать, что эти тараканы проживают исключительно в голове нашей гостьи, но я не стал.

– «Тогда» – это когда ты мне позвонила, – решил я не длить конфликт. – В ночи.

– Все, вспомнила! – Женька развернула «Мишку на Севере» и демонстративно аппетитно отправила ее в рот. – Ах, какая вкусная конфета! С вафелькой, с шоколадом!

Под раковиной что-то загрохало, как видно Родька в неизбывной злобе бился головой о стенку.

– Так вот, – удовлетворенно улыбнувшись, продолжила Мезенцева. – Хотела сказать, что есть новости о твоем приятеле.

– Котором? – уточнил я, заранее зная ответ.

– О том самом, – махнула рукой девушка в сторону окна. – Который осенью отправился в теплые страны, на пару с перелетными птицами. Прорезался наш красавец.

– Опа. – У меня вдруг вспотела спина. Я знал, что этот момент наступит, но хотел надеяться, что все-таки запас времени у меня есть.

– Америка-Европа, – в рифму ответила Женька. – Между прочим, он там и ошивался до последнего времени. В Европе. Точнее – во Франции. И изрядно пошалил в славном городе Париже. Спутался с какими-то выходцами с Гаити, практиковал вудуизм, а под конец устроил макабрические пляски на острове Сите, прибив в их процессе пяток «ажанов» и одного сотрудника «Бюро-15».

– Ажаны – это тамошние полицейские, – почесал в затылке я. – А «Бюро-15» это что? Местное ФСБ?

– Наши коллеги, – веско ответила Женька. – Хорошие ребята, я с ними по «Скайпу» несколько раз общалась. Там есть один такой Поль, это что-то! Сам светленький, глазки голубенькие! Он мне их строил, и «мадемуазель Жени» при этом называл. Такая лапа!

– Да-да, ревную, как Отелло, – поторопил ее я. – Уже вне себя от злости, причем настолько, что готов повторить поход Кутузова на Париж. Что дальше?

– Дальше плохо. – Гора фантиков перед Мезенцевой росла. – Дальше грустно. Разобрали черные братья под руководством нашего соотечественника этого самого Поля на запчасти, а после использовали отдельные фрагменты его внутренностей в черном ритуале, из тех, что в фильмах ужасов показывают. После ритуала сего Поль уже в неживом состоянии приперся в офис Бюро, и там коллегу чуть до смерти не закусал. Вот такие «Зловещие мертвецы», часть четвертая.