Беверли лежит в могиле, и Джеймс не может ее навестить.
— Эмили, я хочу знать все о твоем состоянии.
— Разве Харви не выложил все вплоть до результатов биопсии?
— Он сказал только, что у тебя рак кожи и про операцию.
Эмили подняла голову, стараясь казаться гордой и неприступной.
— Этого достаточно. Даже слишком… Больше, чем тебе нужно знать, и… я вовсе не обязана отчитываться перед тобой.
Но Далтон буквально атаковал ее.
— Пять дней назад ты была согласна, чтобы я пустил сок из твоей вишенки. И не потому, что ты устала ждать! — Борясь с приступом ярости, он выругал себя за эти слова, сорвавшиеся с языка. Но какое ему дело до приличий? И какое ему дело до чести женщины, с которой он едва знаком? — Да у тебя просто крыша поехала из-за рака. Признайся, что так и было. Вот почему ты подцепила незнакомого парня в баре!
— Ну, допустим. А какое оправдание у тебя? — парировала она.
«Моя умершая жена, мать моего потерянного ребенка», — хотел он сказать, но сказал совсем другое:
— Мужчинам не нужны оправдания. Мужчины…
Он замолчал. Боже милосердный, как он груб с ней! Джеймс понимал это как нельзя лучше. Пусть у него и было трудное детство и пути преступника тоже не устланы лепестками роз, но он знал, как вести себя с леди.
— Что «мужчины»? — спросила Эмили.
— Ничего, — сказал Джеймс, отступая на шаг и ненавидя себя за ту неприязнь, которую увидел в ее глазах.
Он боролся с желанием рассказать ей все, признаться, почему ведет себя как сумасшедший из-за ее болезни.
— Я прошу прощения, Эмили.
— Неужели?
— Да, да, да! — И Далтон поднял руки, как загнанный преступник, пытающийся остановить предназначенную ему пулю. — Я просто волнуюсь за тебя.
Она прикусила нижнюю губу. Эту нервную привычку Далтон замечал у нее и раньше.
— Ладно. Я расскажу тебе то, что ты хочешь знать, — произнесла она наконец.
Далтон молча ждал, пока она сделает следующий шаг. Эмили жестом пригласила его присесть на перила веранды.
А на что он надеялся после всего? Что она пригласит его зайти в дом? В этот сказочный домик с кружевными занавесками и затейливо разукрашенными наличниками, где такому, как он, нет и не может быть места?
Эмили присела рядом с Джеймсом. Она явно не знала, с чего начать. Он чуть задел ее плечо, и это прикосновение вызвало в ней приступ внезапной слабости. Ее тело не забыло, как он целуется, натиск его губ, влагу с его языка.
А теперь вместо всего этого он хочет кое-что разузнать об ее раке. Подумать только!
Джеймс глядел на нее в упор из-под низко сидящей шляпы. Их лица были так близко. Слишком близко друг к другу. Пожалуй, ей следовало выбрать более удобное место для разговора о раке, чем эти перила, где так тесно.
Эмили еще не знала ни одного из его секретов. В сущности Далтон все еще оставался для нее незнакомцем, в то время как она со своими тайнами была у него как на ладони.
— Ты что-нибудь знаешь о раке кожи? — спросила она.
Далтон отрицательно покачал головой.
— У меня меланома (самая опасная форма рака кожи, подумала она). Меланома начинает развиваться в клетках, которые называются меланоциты. Ты успеваешь запоминать? Учти, Харви не простит тебе, если ты что-то забудешь… Меланоциты вырабатывают меланин. Тебе, правда, интересно?
— Это такой пигмент в нашей коже? — спросил Джеймс вместо ответа.
— Именно. Люди со светлой кожей и светлыми или рыжими волосами больше рискуют заболеть, потому что в клетках их кожи меньше меланина.
— Такие, как ты?
— Ты очень догадлив. Есть разные виды меланомы. Ну, ее стадии. И когда ставят диагноз, обязательно определяют стадию, о которой под большим секретом сообщают родственникам больного. Все зависит от того, какой толщины опухоль и как глубоко она проникла в кожу. У меня вот, если хочешь знать, всего-навсего первая стадия. Жаль, если Харви будет разочарован…
— Когда у тебя операция? — спросил Далтон, пропуская сарказм мимо ушей.
Рука Эмили дрогнула на колене, чуть выше которого по-хозяйски расположилась меланома и вскоре появится операционный шрам.
— В следующую пятницу.
Джеймс молчал. Эмили продолжила.
— Очень важно не умереть в восстановительный период. Тут все зависит от сложности операции и от твоей работы, ну, ее специфики, что ли. Я, например, беру отпуск по болезни на месяц. Мне предложили несколько недель оплачиваемого отпуска, и это очень кстати — я все равно хотела отдохнуть этим летом (провести несколько беззаботных дней у реки, подумала она, погреться на солнце, теперь все это уже не для нее). Времени больше чем достаточно.
— Твои родственники будут о тебе заботиться?
— Моих родителей нет в живых.
— Сожалею, — сказал он.
— Спасибо. — В такое трудное для себя время Эмили действительно чувствовала себя незащищенной без поддержки матери и отца. Особенно сейчас, когда Джеймс так пристально на нее смотрел.
Он смущенно откашлялся, потом спросил:
— Кто отвезет тебя в больницу?
— Подруга. Она и потом будет за мной присматривать.
— Я могу помочь, — искренне сказал Далтон. — Правда, Эмили. Я могу приезжать, когда твоя подруга будет занята.
— Не беспокойся. Я справлюсь.
— Ты уверена? — Далтон нерешительно дотронулся до ее щеки.