Читаем Чарующий апрель полностью

Если же Лотти заводила речь о своем Меллерше, Роуз старалась поскорее направить разговор в другое, более безопасное русло. Она чувствовала, что в беседе, как и в жизни, один муж непременно тянет за собой другого, а рассуждать о Фредерике не хотела и не могла, соответственно, никогда о нем не упоминала, ограничившись простым фактом существования. О Меллерше если и приходилось упоминать, то Роуз старательно следила, чтобы этот персонаж оставался в границах дозволенного.

– Да, правда, – с раскаянием подтвердила миссис Уилкинс. – Прежде он ни разу не совершал подобных поступков, и я страшно испугалась. Только представь: единственный раз, когда я собралась поехать без него, пригласил меня сам.

Она остановилась, обернулась и посмотрела на подругу снизу вверх.

– Да, – произнесла Роуз, лихорадочно придумывая, как бы поскорее заговорить о чем-нибудь другом, но не вызвать подозрений.

– Теперь понимаешь, почему я говорю, что поступила подло. Он собрался провести Пасху в Италии вместе со мной, а я решила приехать сюда без него. Думаю, Меллерш имеет полное право рассердиться и обидеться.

Миссис Арбутнот изумилась. Невероятная быстрота, с которой на ее глазах, час за часом, Лотти становилась все более бескорыстной, поистине лишала душевного равновесия. Она стремительно приближалась к святости. Теперь вдруг прониклась сочувствием к Меллершу – тому самому, которого только сегодня утром, когда они сидели, опустив ноги в воду, назвала игрой света, призрачным видением. Да, не далее как утром. А уже после ленча преобразилась до такой степени, что сочла мужа настолько реальным, чтобы ему написать, причем без труда сумела сочинить пространное послание. И вот сейчас, спустя всего несколько минут, вполне серьезно заявила, что он имеет полное право сердиться и обижаться, а свой поступок назвала – конечно, об оценке можно спорить, но она выражает искреннее раскаяние, – не иначе как подлым.

Роуз смотрела на Лотти с глубоким изумлением. Если так пойдет и дальше, то скоро вокруг головы подруги появится нимб. Собственно, он уже появился, если не знать, что солнце пробилось между деревьями и осветило песочного цвета волосы.

Лотти все больше проникалась стремлением к высшей добродетели: желанием любить и дружить. Любить всех и дружить со всеми. А собственный опыт Роуз доказывал, что добродетель как способность к хорошему отношению достигается тяжелым трудом, сердечной болью и требует продолжительных усилий. В большинстве случаев человек так и не приходит к цели, а если все-таки поднимается над собственной сущностью, то только на краткий миг. Путь к добродетели требует отчаянного упорства и готовности постоянно преодолевать препятствия сомнений. И вот Лотти буквально летит на крыльях просветления. Конечно, она не избавилась от свойственной ее натуре пылкой эмоциональности. Пылкость просто направилась в иное русло. Теперь она пылко, порывисто становилась святой. Но можно ли достичь добродетели так стремительно и неистово? Не последует ли столь же бурная реакция?

– Я не стала бы делать поспешных выводов… – осторожно ответила Роуз, сверху вниз глядя в блестящие глаза Лотти: тропинка спускалась круто, так что подруга стояла намного ниже.

– Но я уверена, а потому написала ему об этом.

Роуз удивилась еще больше.

– Но ведь только сегодня утром…

– Все находится здесь, – перебила Лотти, с довольным видом постучав пальцем по конверту.

– Все-все?

– Если ты про объявление и сбережения, что я потратила, то нет, об этом пока рано говорить. Расскажу потом, когда приедет.

– Когда приедет? – ошеломленно повторила Роуз.

– Да, я пригласила его приехать и побыть с нами до конца месяца.

Роуз утратила дар речи.

– Это самое меньшее, что я смогла сделать. Посмотри вокруг! – Лотти взмахнула рукой. – Отвратительно не поделиться этой красотой. Уехав и оставив Меллерша в Лондоне, я поступила подло, но было бы еще хуже, если бы не попыталась убедить его приехать и увидеть все великолепие собственными глазами. Будет только справедливо, если потраченные сбережения подарят мужу немного радости. В конце концов, он уже много лет дает мне кров и пищу, так что жадничать стыдно.

– Но… полагаешь, он приедет?

– О, надеюсь, – крайне серьезно ответила Лотти и добавила: – Бедный ягненок.

Роуз внезапно ощутила потребность сесть и перевести дух. Это Меллерш-то – бедный ягненок? Тот самый Меллерш, который еще несколько часов назад пребывал в статусе призрачного видения? На повороте тропинки стояла скамья. Роуз с трудом до нее добралась и присела. Нужно было отдохнуть, подумать, наверстать время. Если выиграть время, то, возможно, удастся поймать стремительно летящую Лотти и не позволить ей совершить ошибку, о которой вскоре она сама горько пожалеет. Меллерш в Сан-Сальваторе? Меллерш, от которого Лотти с таким трудом избавилась?

– Вижу его здесь, – заявила Лотти, словно услышав мысли подруги.

Роуз взглянула на нее с тревогой. Да, все, о чем Лотти так уверенно говорила «вижу», сбывалось, поэтому следовало ожидать, что вскоре в Сан-Сальваторе появится мистер Уилкинс собственной персоной.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги

Ада, или Отрада
Ада, или Отрада

«Ада, или Отрада» (1969) – вершинное достижение Владимира Набокова (1899–1977), самый большой и значительный из его романов, в котором отразился полувековой литературный и научный опыт двуязычного писателя. Написанный в форме семейной хроники, охватывающей полтора столетия и длинный ряд персонажей, он представляет собой, возможно, самую необычную историю любви из когда‑либо изложенных на каком‑либо языке. «Трагические разлуки, безрассудные свидания и упоительный финал на десятой декаде» космополитического существования двух главных героев, Вана и Ады, протекают на фоне эпохальных событий, происходящих на далекой Антитерре, постепенно обретающей земные черты, преломленные магическим кристаллом писателя.Роман публикуется в новом переводе, подготовленном Андреем Бабиковым, с комментариями переводчика.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века