Чародейский рок. Чародей и сын

   — Я не стану этого говорить там, где он меня услышит, но это очень и очень возможно.

   — Но ведь тогда тот, кто его сотворил, уже пять столетий как лежит в могиле! — горячо возразил Магнус. — Как же может Пак оставаться в живых?

   — Думаю, он так хорошо сохранился благодаря тому, что в него верит очень много людей по всей стране, — вставил свое слово Векс. — Можно сказать, что на Грамерае сверхъестественное существует на фоне климата верований.

   — То есть другие люди, наделенные даром посылать свои мысли, помогают Паку оставаться живым? — задал вопрос Магнус и понимающе кивнул. — Это мне понятно, но тогда — как же он мыслит?

   — А он, думаешь, вправду мыслит?

Векс поежился.

   — Это — философский вопрос, который я бы предпочел в данный момент не обсуждать, Грегори. — На самом деле он не собирался затрагивать этот вопрос еще лет этак десять. — Пока достаточно будет сказать, что Пак, как и все прочие эльфы, в действительности демонстрирует все признаки подлинного мышления.

   — Если кто–то ходит вперевалку и крякает, разве это курица? — пробормотал Джеффри.

   — Кто–кто? — переспросила Корделия.

   — Курица! Ку–ри–ца!

   — Не надо так орать. Голос сорвешь!

   — Они настолько настоящие, что могут… это… — Магнус искоса взглянул на сестренку и покраснел, — …иметь детей?

   — С пониманием этого явления у меня не было сложностей, — отозвался Векс, — с тех пор как я смирился с существованием ведьмина мха. Вопрос всего лишь в том, то ли волшебник–телепат творит эльфа непосредственно из ведьмина мха, то ли делает это на отдалении.

   — Но если мы признаем, что эльфы мыслят, — задумчиво произнесла Гвен, — почему тогда нам не поверить в камень, творящий музыку?

   — Но ведь историй про поющие камни нет, мама! — возразил Джеффри.

   — Какая разница? — пожал плечами Род. — Если люди в этой стране верят в волшебство, то они, пожалуй, поверят во все, что только можно себе представить.

   — Но ведь настоящий камень не может играть музыку? — нетерпеливо спросил Грегори.

   — Настоящий камень — нет, не может, — протянул Векс. — Но он может проводить колебания и резонировать в ответ на них…

   — Если так, то можно изготовить камень, который будет доносить музыку!

   — В каком–то смысле — но сам бы он создавать музыку не смог. Однако человек мог бы создать вещество, которое внешне напоминало бы камень.

   — Это ты про молекулярные схемы говоришь, — проговорил Магнус, радуясь тому, что разговор вернулся на прочную почву физики.

   — Именно так. Вы все видели перстень, который носит ваш отец. В кристалле, что вставлен в оправу, содержится одна молекулярная схема, а в самой оправе — другие.

   — А он может играть музыку?

   — Перстень вашего отца? Нет. Но он может «слышать» музыку и посылать ее в приемник, который вмонтирован у него за ухом. Однако можно было бы собрать схему такого размера, которая могла бы создавать несложную музыку — а здесь имеет место именно это.

   — И такая схема выглядела бы точь–в–точь как камешек?

   — Могла бы так выглядеть, — подтвердил Векс, а Род пояснил:

   — В некотором роде микросхемы и являются камнями, кристаллами, потому что обычно их делают из кремния. Но это очень тонко и умно изготовленные камни.

   — Ага! — просиял Магнус, наконец уловив идею. — Ты такие камни и изучал, когда сделал амулет и подарил его маме!

   — А она благоразумно отдала подарок аббату. Да.

Корделия взглянула на коня–робота, и ее глаза злорадно сверкнули.

   — Ну, доволен плодами своей науки, Векс?

   — Не стану отрицать, Корделия. Мальчик меня порадовал, несмотря ни на что. Он не только усвоил информацию, но научился тому, как надо думать — а уж это совсем другое дело, хотя и связано с усвоением знаний. Он даже начал наслаждаться учением и впоследствии обнаружил, что это величайший источник наслаждения, и теперь он занимается поиском новых знаний просто ради удовольствия.

Роду с трудом удалось не покраснеть.

Джеффри поежился.

   — И как только кому–то может нравиться учеба!

   — Хочешь верь, сынок, хочешь — не верь, но порой такое случается.

   — Я видел: ты читал о знаменитых полководцах древности, Джеффри, — заметил Векс. — На самом деле, когда ты узнаешь, что даже поддержание мира — росток от того же корня, от какого родилось искусство войны, ты обнаружишь, что почти всякие знания прекрасны.

   — Не дай Бог! Хоть бы этого никогда не случилось! — воскликнул Джеффри.

   — Но если тебе так нравится наука, папочка, почему же ты так редко ищешь новых познаний? — спросила Корделия.

   — Не так уж редко, — обиженно возразил Род. — Я всегда нахожу время перелистать книженцию–другую.

   — Да уж, ты читаешь такие книжки, какие другие не читают, — заметила Гвен.

   — Что же до исследований, — добавил Векс, — то у вашего папы просто не всегда хватает времени для таких радостей.

   — А в этом году почему–то нашлось, — въедливо проговорила Корделия.

   — Да, и это было так приятно, — усмехнулся Род и блаженно потянулся. — Похоже, на Грамерай нахлынула волна мира и спокойствия. Уж месяцев десять как все тихо. И когда ваша мама вежливо намекнула мне, что я болтаюсь под ногами…

   — О, я помню, как вы говорили про то, что папа уже давно не был в замке…