Чародейский рок. Чародей и сын

Ведьминым мхом назывался произраставший на Грамерае эндемик — грибок. Это растение отличалось телепатической чувствительностью. Стоило проективному телепату — иначе говоря, гипнотизеру — направить на ведьмин мох поток своих мыслей, и грибок тут же преображался и принимал форму того, о чем думал телепат. Ведьмин мох даже мог приобретать дар речи и способность к размножению.

Магнус устремил взгляд на камень и сдвинул брови.

   — Верно. Он может быть изготовлен из ведьмина мха. Как бы он вообще смог бы существовать, если бы был чем- то иным?

   — А что он тут делает? — требовательно вопросил Джеффри.

   — Я делаю музыку, — с готовностью отозвался камешек.

   — А зачем?

   — А это — так, развлекаловка, — объяснил камешек.

   — Странное слово. Откуда у тебя взялась музыка?

   — Ну, — ответил камешек, — она внутри меня с тех самых пор, как я изготовлен.

   — Если это ведьмин мох, кто–то должен был потрудиться с ним. — Гвен запрокинула голову, с прищуром посмотрела на камень. — Кто сотворил тебя, камешек?

   — Другой камешек, — ответил камень.

Грегори испуганно взглянул на мать.

   — Как же это его мог сотворить другой камешек?

   — Вот дурачок! — надменно фыркнула Корделия. — Как мамы и папы делают детей?

Грегори недоуменно воззрился на старшую сестренку, но Векс сказал:

   — Я сомневаюсь, что здесь речь идет об аналогичном процессе, Корделия. Если на то пошло, было сказано о наличии всего одного другого камешка.

   — Значит, это ребеночек, — ласково проворковала Корделия. — Ой! Какой миленький! Вот бы взять тебя домой, как зверушку!

   — И не мечтай, — поспешно заявила Гвен. — У меня хлопот хватает и без музыки, которая звучит в доме без умолку.

   — А вот он попадет в дом и перестанет. — Корделия посмотрела на камешек. — Ты же можешь перестать играть музыку, правда же?

   — Не-а, — ответил камешек. — Я наполнен мелодией. Она должна выходить из меня.

   — И ты никогда не бываешь пустым? — спросил Грегори.

   — Никогда, — решительно объявил камешек. — Музыка растет и растет внутри меня, покуда я не чувствую, что… должен… взорваться!

С этими словами он спрыгнул с ладони Корделии.

Девочка вскрикнула и потянулась за камешком, но Магнус схватил ее за руку.

   — Отпусти! — прошипела Корделия, разозлившись. — Я должна…

Тут она вытаращила глаза и замерла на месте. Камешек начал с шипением вертеться на земле под ногами у детей, а под ним, поверх опавшей листвы, возникла муаровая, радужная пленка. А потом, так же неожиданно, как завертелся, камешек остановился.

   — Откуда же он знал, когда завертеться, а когда остановиться? — прошептал Грегори.

   — Он отреагировал на свет, — сказал Векс. — Обратите внимание: сейчас он лежит, освещенный солнечным лучом. Еще немного — и наступит полдень. Думаю, вы обнаружите, что камень сориентирован по углу наклона солнца по отношению к линии горизонта.

Род вздрогнул. Какой, интересно, грамерайский эспер мог знать что–то о солнечных батареях?

   — А разве не разумнее ему было бы ориентироваться на восход или на закат? — спросил Магнус.

   — Нет, потому что в полдень солнце — в зените, и угол его наклона по отношению к линии горизонта указывает направление на юг и на север. Камешек сориентировался на полюса.

   — Он… разбухает, — в волнении выдохнул Джеффри.

Все устремили взгляды на камешек. И верно: он начал вырастать.

   — Назад, дети! — строго приказала Гвен.

   — Ложись! — крикнул Род.

Никто и не подумал возражать. Дети отбежали назад и бросились ничком на землю.

   — Зачем это нужно, папа? — прокричала Корделия.

   — Затем, — откликнулся Род, — что мне знакомы кое-какие предметы, похожие на камни, — они умеют разрываться и своими осколками убивают людей!

Все дружно отползли еще дальше. Джеффри, Магнус и Корделия спрятались за деревьями, Грегори — позади родителей. Приподняв головы, Гэллоуглассы увидели, что камешек продолжает разбухать и стал уже вдвое больше по сравнению с первоначальным размером. Потом он задрожал, сморщился посередине и стал выглядеть так, словно кто–то перевязал его в этом месте шнурком. Эта «талия» становилась все тоньше и тоньше, и вот, в конце концов, издав звон и металлический лязг, камень разделился на две половинки, и обе они взлетели в воздух.

Дети даже мигнуть не могли, а Векс не удержался от того, чтобы использовать такое удачное наглядное пособие.

   — Обратите внимание на траекторию полета этих частиц, дети! Какова ее форма?

   — Ой, ну… парабола, — с отвращением откликнулся Джеффри.

   — Надо бежать за камешками! — вскрикнула Корделия, вскочила и была готова бежать.

   — Нет, погодите минутку, — остановил детей Род.

Юная команда замерла, не успев сделать ни шага. В следующее мгновение все четверо обернулись и с волнением посмотрели на отца.

   — Ты что–то задумал, — с укором проговорил Магнус.

   — Могу я предложить информацию к размышлению? — сказал Векс.

   — А именно? — осведомился Род.

   — Задумайтесь. По всей вероятности, имеет место тот же самый механизм, за счет которого камень оказался здесь.

   — Точно! — вскричал Магнус. — Вот что он имел в виду, когда говорил, что его сотворил другой камень!

   — Совершенно верно, Магнус. Был один камень, а теперь их стало два. Он воспроизвел себя.