Чародейский рок. Чародей и сын

   — Рауль! — рявкнул священник — но нет, это был епископ собственной персоной. — Стыд тебе и позор, что ты помыслил такое!

   — Прошу прощения, епископ, — пробормотал Рауль.

   — А что стряслось? — поинтересовался Род.

Все вздрогнули и обернулись — не слышали, как он подошел.

   — А ты почему не спишь? — осведомился епископ недобрым голосом.

   — А я как раз брожу, чтобы сон нагулять. Услышал шум, подошел. Что–то случилось?

Епископ посмотрел на него, подозрительно прищурившись.

   — Эстер и Нейл пропали. Как будто не знаешь.

   — Если они пропали, то разницы нет, знаю ли я про это, разве нет так?

   — Говори учтивее с епископом! — рявкнул один из стражников.

Род одарил его недобрым взглядом.

   — Я с каждым разговариваю с той учтивостью, коей он заслуживает.

Стражник потянулся за дубинкой, но епископ удержал его.

   — Не надо, Рауль. Не позволяй ему разжечь в тебе страсти. — У Рода он спросил: — Что тебе известно об их исчезновении, чужеземец?

Род пожал плечами.

   — А что мне знать? Просто уж если вы толкуете о парне и девушке, так они небось влюблены друг в дружку.

   — К несчастью, да, — проворчал епископ. — Но столь чудесная девушка слишком хороша для такого еретика.

   — Еретика, говорите? — Род резко взглянул на епископа. — А я так понял, что у вас тут еретичество не дозволяется.

   — Не сомневайся, мы дьявола из него изгоним, и очень скоро. Так что тебе известно?

   — Да ничего мне не известно. Но если уж они — влюбленная парочка, так разве они не станут искать укромное местечко, где бы побыть наедине?

Глаза у крестьян засверкали недобрым огнем. Епископ поежился.

   — Не дай Бог! Да и не может такого быть. Наши славные сестры всю деревню обшарили, в каждый уголок заглянули, в каждую щелочку.

Род нисколько не сомневался в том, что монахиням известны все укромные уголки до единого и что они везде развесили таблички: «ВХОДА НЕТ».

   — И этого тоже искали, как его… Роб… Запамятовал, как звать еще одного, который тоже пропал?

   — Робле, — выдавил высокий стражник.

   — Ага, точно. А он не мог укрыться где–нибудь.

   — Мы про это уже толковали, — напомнил Роду стражник.

   — Ну да! — Род просиял. — А может, он детишек нашел?

   — Не дай Бог! — прошипел епископ. — Заморочит им головы ересью, как сыну заморочил!

   — Ну хорошо. Может, он один где–то прячется. Вы же велели, чтобы с ним никто не разговаривал.

   — А почему бы ему не спать в своем доме?

   — Воспоминания мучают, — нашелся Род. — От воспоминаний тяжко одному оставаться.

Епископ пристально уставился на Рода.

   — Сдается мне, что ты больше обо всем этом знаешь.

   — Откуда? Я вам все сказал.

   — А я говорю, что ты лжешь!

Стражники мгновенно схватились за дубинки, собака остервенело залаяла.

   — Солгать я никак не мог, — рассудительно проговорил Род. — Потому как я все больше вам вопросы задавал.

   — Тогда я спрошу тебя прямо, — гаркнул епископ. — Это ты велел презренному Робле и двоим заблудшим овечкам спрятаться?

   — Спрятаться? Нет.

   — Ты помог им бежать! — взвыл епископ.

   — В смысле — покинуть деревню?

   — Называй как хочешь. — Епископ прищурился. — Ты сделал это?

— Ну, если вы так ставите вопрос… Да.

Стражники бросились к нему. Собака истерически залаяла.

Род крутанулся на месте, присел — и исчез. Стражники оторопело вертели головами и вдруг увидели Рода за спиной у епископа.

   — А зря, — дружелюбно проговорил Род, — вы натравливаете на меня своих молодчиков. Я крепче, чем кажусь на вид.

   — Взять его! — отрывисто бросил епископ.

Трое верзил снова кинулись к Роду.

Он увернулся, завертел куотерстафом и стукнул одного из стражников по лбу. Тот упал на колени, схватился за голову — и выпустил из рук собачий поводок. Пес свирепо оскалился и побежал к Роду. Род отпрыгнул в сторону, и в следующее же мгновение между ним и собакой оказался самый высокий из стражников. Через секунду Роду пришлось закрыться от дубинки третьего стражника. Тот точно оказался сильнее, чем казалось на вид. От удара у Рода руку свело, и боль напомнила ему о том, что он уже не так уж молод. Но он ухитрился перестроиться и вогнал рукоятку своего посоха под ложечку противнику. Тот рухнул на колени и чуть не задохнулся.

Собака перепрыгнула через него и, сверкая глазами, нацелилась зубищами на глотку Рода.

Род отпрыгнул. Псина зависла в воздухе, но приземлилась неудачно — на бок. Покуда она готовилась к новому прыжку, Род размахнулся и врезал ей куотерстафом по башке. Потом ему пришлось резко развернуться и выбить дубинку из рук первого стражника. Тот взвыл и сжал рукой ушибленные пальцы другой руки, но в это время Род получил удар сзади по плечу. Левую руку сковало болью, он повернулся, отбежал назад и завертел куотерстафом, как барабанной палочкой. При виде бешено вращающегося посоха стражник растерялся, а епископ заорал:

   — Пьер! Хьюго! Монморэнси! Что вы стоите и глазеете! Взять его!

Но крестьяне медлили — они видели, как упал самый рослый и сильный из них!

   — И не пробуйте! — процедил сквозь зубы Род. — Я — рыцарь!

   — А одет как крестьянин!

   — А я скромный. И переоделся просто так.

Третий стражник наконец поднялся на ноги, свирепо осклабился и шагнул к Роду.