Чародейка

- Что за бред? – возмутился бард, но получил удар по голове, и потерял сознание.

День 36

Бард застонал и пришел в себя. Жутко болела голова. Впрочем, и все остальное тоже. Саймон поднял руки. Они второй день были развязаны, но это было уже не важно, поскольку для побега не оставалось сил. На затылке обнаружился колтун из волос и запекшейся крови. Бард с трудом перевернулся на спину и замер.

Некоторое время спустя дверь раскрылась. Ставший почти родным тюремщик подхватил барда и потащил наверх.

В этот раз Саймона привели не в кабинет, а в главный зал, в котором раньше заседал Совет города. Сейчас же в зале стоял длинный стол, за которым на роскошных стульях из черного дерева, с подлокотниками и высокими спинками, чинно сидели несколько разновозрастных мужчин в седых париках и черных мантиях. Через высокие узкие витражные окна падали лучи света, в которых танцевали пылинки.

Саймона посадили на скамью. Рядом встал охранник, придерживая барда за плечо.

Начался суд. Председательствовал на суде тощий низенький мужчина с тонким длинным лицом. Абсолютно лысый. У него отсутствовали не только волосы, но даже брови и ресницы. Под глазами у судьи отчетливо виднелись фиолетовые мешки, а в глазах у него горел такой же болезненный огонь, как и у остальных. Тех, кого он предпочитал называть «соратниками». Бард понял, что председательствует на суде не кто иной, как сам вождь революционеров. Ну да, понятно, в общем-то.

На суде обвинителем выступала Катрин Новак. Защитника подсудимому не полагалось. Любая попытка Саймона вставить хоть слово в корне пресекалась охраной. Причем самым негуманным, однако весьма действенным методом.

Выступили свидетели. Новак огласила предъявляемые обвинения. Главное обвинение – контрреволюционная деятельность. А именно: жестокое убийство и ограбление революционера, сокрытие золота от Революционного Совета. Дополнительным обстоятельством прошел отказ в помощи следствию. В частности, обвиняемый не согласился назвать предполагаемых сообщников. Однако подсудимый все же признался в убийстве, что, впрочем, не явилось смягчающим обстоятельством.

- Подсудимый, это ваши слова: «Я убил кого-то, а после этого пошел в трактир за едой»?

- Что за... - последовавший удар не дал Саймону высказать свое мнение касательно предъявленного обвинения.

- Подсудимый согласен.

После короткого совещания, занявшего всего пару минут, суд вынес постановление: виновен. Дело рассмотрено, подсудимый допрошен, признан виновным по всем статьям обвинения и приговаривается к смертной казни через обезглавливание. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, должен быть исполнен на следующий день. Заседание суда закрыто.

Председатель стукнул молоточком, будто забивая гвоздь в крышку гроба. Никогда еще Саймон не ощущал всей буквальности этой фразы.

Осужденного вывели из зала суда. Однако привели не в камеру, а в прилично обставленную комнату. Саймон рухнул на кровать и забылся тяжелым сном.

День 37

Кто-то потряс Саймона за плечо. Бард открыл глаза. В темноте стояла неясная фигура.

- Вставайте, - раздался голос Катрин Новак. – Сегодня у вас знаменательный день. Казнь состоится на рассвете. Вам стоит переодеться и привести себя в порядок.

- Зачем?

- Народ хочет зрелищ. Вам уже все равно, а нам полезно. Давайте, вставайте, неужели вы не хотите уйти из жизни красиво?

Саймон поразмыслил и решил, что да, если уходить, то с шиком. Катрин отвела его к бадье горячей воды. Пока бард мылся, девушка объясняла:

- Народ жаждет хлеба и зрелищ. Вот мы и покажем им казнь ненавистного аристократа.

- Но я же не аристократ!

- Я знаю. Но они – нет. Им скажут, что вы – тот, из-за кого они так долго голодали и терпели лишения. Ваша казнь принесет им удовлетворение и отвлечет их от ненужных мыслей о новом порядке. Все просто.

Новак указала барду на платяной шкаф.

- Выберите себе что-нибудь красивое и аристократическое.

Когда Саймон был готов, Катрин дважды стукнула в дверь. В комнату зашли двое охранников. На выходе девушка негромко шепнула барду на ухо:

- Вы просто оказались в плохом месте в плохое время.

***