Чародей поневоле

– Но он по-прежнему верен тебе! – прошептал Род. – Он остался верен, несмотря на то, что они хотели убить его... И им это почти удалось!

Она в ужасе уставилась на него. Род похлопал себя по плечу.

– Вот сюда вонзился кинжал, который должен был пронзить его сердце. И все равно его спасло лишь чудо: одна ведьма, которую ты едва ли знаешь, вытащила нас оттуда!

Бром вскинул голову, пристально вглядываясь в лицо Рода.

Тот нахмурился и продолжил:

– Но вот я вынес его с риском для жизни и привез сюда в целости и сохранности. И что я узнаю? Его должны поместить под стражу! Причем не в качестве знатного пленника, нет! Вместо того, чтобы обращаться с ним с должными почестями и уважением, его намереваются бросить, как мелкого воришку, в темную сырую темницу!

Род сделал эффектную паузу, гордый тем, как лихо завернул последнюю фразу.

Но тут он малость перебрал – она уже взяла себя в руки.

Гордо вскинув подбородок и смахнув с глаз слезинки, она сказала:

– Перед моим законом, сударь, все равны!

– Да, – согласился Род, – но это должно означать, что с крестьянами нужно обращаться, как с лордами, а не наоборот!

Он склонился к ней, приблизив свое лицо вплотную к ее лицу.

– Скажите мне, королева, отчего это Катарина ко всем относится с презрением?

Это была ложь. Она презирала лишь знатных. Но глаза ее наполнились болью и внезапным сомнением в себе. И все же она провозгласила, еще выше задрав нос:

– Я – королева, и все должны повиноваться мне.

– О, они повинуются, покуда ты не отвесишь им оплеуху. Тогда они отвечают тебе той же монетой!

Род отвернулся, гневно уставившись в пламя очага.

– И мне трудно винить их за это, поскольку ты лишила их свободы.

Катарина изумилась.

– Какая еще свобода? О чем вы говорите, сударь?

– Да, намерения у тебя благие, – кисло улыбнулся Род. – Но методы претворения их в жизнь из рук вон плохи. Ты берешь на себя слишком много. Ты лишаешь их сегодня всего, обещая им завтра вернуть утраченное сторицей!

Он врезал кулаком по подлокотнику ее кресла.

– Но это завтра наступит после дождичка в четверг, неужели ты этого не понимаешь? Страна поражена тяжким недугом, и всегда найдется новое зло, с которым нужно будет бороться. А значит, слову королевы должны беспрекословно повиноваться все силы, сражающиеся на стороне добра.

Род медленно убрал руку, глаза его горели.

– И поэтому никогда не наступит тот день, когда ты всех сделаешь свободными. В твоей стране никто не будет свободен, кроме самой королевы.

Род сцепил руки за спиной и принялся расхаживать по комнате.

– Ты знаешь, свобода – это как шлюзы. Если у одного человека ее больше, то у другого – соответственно меньше. Ибо если один командует, то другой вынужден подчиняться.

Он медленно сжал на ее глазах свою руку в кулак.

– Вот так, мало-помалу, ты отнимаешь у них свободу и, в конце концов, все будут повиноваться малейшей твоей прихоти. Ты будешь обладать абсолютной свободой, правом поступать так, как тебе в голову взбредет, но ни капли этой свободы не перепадет на долю твоего народа. Она вся будет в руках у Катарины.

Рука его разжалась и слегка стиснула ей горло. Катарина изумленно уставилась на него и судорожно сглотнула, прижавшись к спинке кресла.

– Но человек не может жить, не имея хоть какой-то свободы, – мягко произнес он. – Если у него ее нет, он умрет.

Род сильнее сдавил шею королевы.

– Они восстанут против тебя, объединенные общим врагом. А затем они не спеша выжмут из тебя свои свободы.

Катарина, задыхаясь, дернула его за руку. Бром кинулся на Рода, чтобы спасти королеву, но тот уже отпустил ее.

– Они повесят тебя на воротах твоего замка, – прошептал он, – и страной будет править знать. Все твои начинания будут, без сомнения, загублены, ибо так всегда случается с тиранами.

Катарина вскинула голову. Глаза ее переполняла боль.

Отчаянно мотая головой в яростном отрицании, она набрала в грудь воздуху и выпалила:

– Нет, только не это! Я никогда не была тираном!

– Ты всегда была им, – мягко поправил Род, – с самого рождения. Ты постоянно тиранила всех, кто тебя окружал, но до сего дня просто не осознавала этого.

Род отвернулся и вновь сцепил руки за спиной.

– Но теперь ты знаешь это, как, впрочем, и то, что тебе некого винить в поднявшемся мятеже, кроме самой себя. Ты давила на своих вельмож все сильнее и сильнее... для блага народа, по твоим словам.

Он оглянулся через плечо.

– Но разве это не дало тебе возможность разглядеть среди них настоящих мужчин – тех, кто осмелился сказать «нет» королеве?

Катарина презрительно скривилась.

– Мужчины! – выпалила она, словно ругательство. – На всем Грамарае больше нет ни одного настоящего мужчины. Остались только мальчишки, довольные участью женских игрушек!

Род криво улыбнулся.

– О, на Юге мужчины пока что не вымерли, да и в Доме Кловиса уж, по крайней мере, один-то имеется. Остались еще мужчины, моя королева, у которых есть душа. Они любят свою королеву и готовы умереть за нее.

Ее веки опустились, на губах заиграла презрительная улыбка.

– Об этом я и говорила – нет больше мужчин на Грамарае.