Чародей

Время шло, и вот рев ветра оглушил их и притупил все чувства. Он дул, не утихая, без перерыва. Они не могли судить о ходе времени и только слабо различали сквозь закрытые веки свет и тьму. Приход дня знаменовал слабый розовый свет; когда наступала ночь, он сменялся полной темнотой. Нефер никогда не видел такой полной и бесконечной темноты. Если бы к нему не прижималось тело Минтаки, он бы подумал, что сошел с ума.

Время от времени она шевелилась и отвечала на пожатие его обнимающих рук своим пожатием. Возможно, он спал, но не видел снов, был только рев хамсина и темнота.

Очень нескоро он попробовал пошевелить ногами, но не смог. В слепой панике он подумал, что потерял власть над своим телом, что ослаб и умирает. Он повторил попытку, собрав все силы, и сумел пошевелить ступней и пальцами ноги. Затем он понял, что засыпан песком, который проникал в их убежище сквозь щели в палисадной стене. Песок поднялся уже до его талии. Их медленно погребало живьем. Мысль о такой коварной смерти наполнила его страхом. Руками он отгреб песок так, что смог двигать ногами, а затем сделал то же самое для Минтаки.

Он почувствовал, что другие в переполненной пещере делают то же самое, пытаясь бороться с песком, но тот сочился внутрь подобно воде, сыпался на них из плотных облаков клубящейся пыли.

Буря продолжала бушевать.

Два дня и три ночи ветер не ослабевал. За это время Неферу удалось сохранить незасыпанными только голову и руки. Всю нижнюю часть его тела поглотил песок. Начать откапываться он не мог – не было места, куда бы он мог передвинуть песок.

Он протянул руку вверх и коснулся каменного потолка в нескольких сантиметрах над своей головой. Пробежав по нему пальцами, он понял, что тот слегка куполообразной формы. Их головы оставались в этом маленьком пространстве, а ветер занес вход в пещеру, так что песок больше не мог проникать внутрь. Но Нефер продолжал слышать бесконечный рев бури.

Он ждал. Время от времени он чувствовал, как Минтака рядом с ним начинает тихо всхлипывать, и пытался успокоить ее, нежно сжимая объятье. Воздух, пойманный в ловушку вместе с ними в маленьком пространстве, где были их головы, стал зловонным и спертым. Он подумал, что такой воздух скоро не сможет поддерживать в них жизнь, но, должно быть, немного свежего воздуха проникало через песок, поскольку, хотя каждый вдох давался им с трудом, они все еще были живы.

Они выпили почти всю воду из мехов, оставив только ничтожное количество на дне. Затем пришла жажда. Даже при том, что они были неспособны шевелиться, а значит, расходовать влагу, горячий сухой песок и воздух высасывали ее из них. Нефер чувствовал, что его язык медленно прилипает к нёбу. Затем язык начал распухать, так что дышать стало не просто трудно, а почти невозможно из-за огромной «губки», заполнившей рот.

От страха и жажды он потерял счет времени, и ему казалось, что прошли годы. Нефер стряхнул оцепенение, медленно охватывавшее его. Он понял: что-то изменилось. Он попытался понять, в чем дело, но его ум оцепенел и погрузился в безразличие. Минтака рядом с ним была странно неподвижной. Он испуганно сжал ее и в ответ почувствовал легкую дрожь движения. Минтака все еще была жива. Они оба были живы, но погребены и способны двигать только небольшой частью своих тел.

Он почувствовал, что снова впадает в угрюмое оцепенение, в непрерывные мечты о воде, о прохладных зеленых водах великой реки, водопадах и прозрачных ручьях. С усилием он вынырнул из темноты и прислушался. И не услышал ничего. Именно это разбудило его. Не было слышно ни звука. Рев хамсина сменила глубокая тишина. «Тишина запечатанной гробницы», – подумал Нефер, и ужас охватил его в полную силу.

Он снова завозился, стараясь выбраться из песка, сумел наконец освободить правую руку, протянул ее и нащупал покрытую платком голову Минтаки. Он погладил ее и в тишине услышал ее плач. Нефер хотел заговорить, успокоить ее, но распухший язык не позволил ему сказать ни слова. Вместо этого он потянулся рукой дальше, проверяя, не удастся ли дотянуться до Хилто, сидевшего за Минтакой. Хилто то ли отодвинулся, то ли его было не достать рукой, поскольку пальцы Нефера ничего не коснулись.

Он немного отдохнул, затем вновь заставил себя пробудиться и попытался отодвинуть песок от входа в пещеру. Но сдвигать то, что он отгребал от входа, было почти некуда. По горстке он загребал песок и подталкивал в узкое пространство их крошечной кельи. Скоро он работал, вытянув правую руку до предела, сгребая понемногу песок. Это была отчаянная попытка, но он знал, что надо продолжать – или отказаться от надежды.