Чародей

Среди аплодисментов, уханья, свиста и радостных воплей тех, кто ставил на очевидного фаворита, конкурсантка номер одиннадцать двинулась к сцене. На вид я дал бы ей лет пятьдесят. У нее было тупое выражение лица, типичное для тех, кто дышит ртом. Я сунул ей конверт, который, как мне сказали, содержал двадцатидолларовую банкноту, и отпечатанную на машинке грамоту, которую я подписал, засвидетельствовав победу. Подписался я так: «Джейсон Пик, доктор медицины, член Королевской коллегии врачей». И, подумав: «Где наша не пропадала», добавил: «Кавалер ордена Polonia Restituta»[38].

Моя работа была завершена. Зрители получили все, что хотели. Они разбились на группки – одни ставили пиво неудачливым участникам соревнования, другие им сочувствовали, третьи сгрудились вокруг радостной миссис Лимбургский Сыр; насколько я мог судить, ей остались считаные годы, чтобы насладиться своей славой.

Коротышка без пиджака схватил меня за руку: он был из тех, кто не может общаться с человеком, если не хватает его руками.

– Пойдемте, док. Вы справились – просто блеск. Молодца. Присудить награду женщине – это отличный ход. А то девочки вечно ворчат, что мальчики захапывают все себе. Мастерский ход! Но я знаю, что вам сейчас нужно. Пойдемте.

И он потащил меня в захламленную контору в глубине здания, где щедро плеснул в стакан неплохого бренди.

– Это чтобы нос прочистить, – сказал он, и я выпил залпом. Зелье и впрямь оказалось лечебным.

Позже, когда я нашел Дуайера и Джока, они осыпали меня похвалами. Они и не подозревали, что я на такое способен. Я вышел с козыря. Я шутник не хуже их самих. Моя речь была – как бы это сказать – чисто мефистофелевской. И так далее. Но лучшая новость была в запасе у Дуайера.

– Мы окончательно подобрали состав для «Фауста». Ты, Пайк, будешь дублером на роль Вагнера, а также сыграешь маленькую, но приятную роль Ученика в той сцене, где Мефистофель переодевается в Фауста. Зрители просто попа́дают, мальчик мой!

11

Репетициям «Фауста» был нанесен сокрушительный удар, когда Элейн Уоллертон, которой, естественно, дали роль Маргариты, сошла с трамвая на скользкую, обледенелую мостовую и так сильно растянула щиколотку, что ни в коем случае не могла играть. Смятение! Переполох! Бегите, бегите, скажите королю, что небо падает! В кратчайшие сроки, за неделю, дублерша Нюэла Коннор должна была освоить роль. О счастье! Она уже выучила все слова! О блаженство! Она внимательно слушала на репетициях и знает все мизансцены! Она сойдет, хотя, конечно, она отнюдь не mademoiselle Уоллертон.

И впрямь. Она гораздо лучше, хотя никто не желает признать, что дублерша может оказаться лучше примадонны. Но Нюэла Коннор выглядела как невинная девушка, в отличие от Элейн, – та, хоть и добрая душа, девственницей не была никогда. Некоторые женщины уже родятся дефлорированными. Нюэла Коннор была ирландка и приехала в Канаду недавно. Миниатюрная, но не принадлежит к неприятному типу девиц – фарфоровых куколок. Красивая типичной ирландской красотой, с густыми черными волосами и синими глазами под сенью черных ресниц. Что лучше всего, у нее был подлинно прекрасный голос – с очень легкой ирландской интонацией, а не утрированный акцент, как в мюзик-холле. Идеальная Маргарита – для всех, кроме закоренелых уоллертонистов, а их было много. Она была совершенно очевидно умна, но режиссер разговаривал с ней как с дурочкой, поскольку она раньше не играла в театре, а следовательно, по всем законам мира искусства не могла не быть глупой. Скоро стало ясно, что она отлично держится на сцене, и мало-помалу предубеждение против нее угасло.

Я влюбился в Нюэлу Коннор, будто свалился с уступа в бездонную пропасть. Мои чувства к Элейн Уоллертон увяли, как цветы, проклятые Мефистофелем. На прелести Нюэлы нашлись и другие претенденты. Но каким-то чудом я обставил их всех, и именно мне выпала честь провожать ее домой после репетиций.