Чародей

– Бедный Чарли, – сказал я. – Объявив Ниниана Хоббса святым, он оседлал тигра, а теперь тигр понес. Я слушал миссис Визард из окна своей комнаты: она теперь вещает через громкоговоритель. Она наслаждается тем, что считает преследованиями со стороны прихода Святого Айдана. У нее хватает наглости заявлять, что она идет по стопам первых христиан.

– Ну, Чарли сам виноват, – заявил Дарси. – Он не умеет обделывать дела по-тихому.

– Это типично для такого священника, как Чарли, – заметил Хью. – Решительного. Он из тех, кто всегда знает лучше и кому лучше не перечить. Он не в ту церковь попал, бедняжка. Ему бы быть католиком.

– Но он не католик, а разговаривает он как дурак, – сказал я. – Вы слышали проповедь, которую он произнес две недели назад? Ты, Дарси, точно слышал.

– Я? О, я никогда не слушаю проповеди.

– Ну, он проповедовал, обращаясь прямо к миссис Визард, которая сидела в третьем ряду от алтаря. Он осудил женщину, претендующую на особое откровение свыше. Он сказал, что ее полу такие вещи чужды. Он осудил желающих «либерализовать» веру, которая была передана нам через века совершенной и неизменной. Он осудил нечто, названное им «Энтузиазм», – я не очень понял, кажется, что он имел в виду, но в его устах этот Энтузиазм казался ужасной угрозой всему истинному и незыблемому.

– Оххх, для людей, мыслящих, как Чарли, это чистая анафема, – сказал Хью. – Это восстание против дисциплины и структуры религии. Энтузиазм – жаркий и шумный, он позволяет верующим весьма громко участвовать в богослужении, а не сидеть смирно, глядя, как священник делает все за них. Энтузиазм – чрезвычайно личная религия, но, конечно, в ней есть и вожди; все эти популярные евангелисты – именно те вожди, которых она порождает. Начиная с Джона Весли (да хранит его Господь) и кончая самым невежественным фундаменталистом с американского юга. Теология Энтузиазма очень проста. Говори, что любишь Бога, кричи это как можно громче – и все.

– Но у него бывают чрезвычайно интересные проявления, – сказал Добиньи. – Например, у пятидесятников: говорение на языках. Однажды я слышал, как русский юродивый совершенно невнятно вещал минут десять, а потом у него изо рта пошла пена и начался припадок. Присутствующие сочли это проявлением большой святости: ведь он говорил на языке, которым разговаривают блаженные души в раю.

– У нас такое тоже бывает, – сказал я. – На прошлой неделе Пруденс на полном скаку прервала какая-то женщина маленького роста и начала вещать что-то невнятное. В ее выкриках тоже была своего рода сила.

– Мне рассказывал про нее Антон Мошелес, – сказал Хью. – Он шел в «Дом пастора» забрать какие-то ноты. Он сказал, что узнал звуки и предположил, что она «мешуге», – это означает безумие, но с оттенком одержимости бесами. Антон сбежал. Нервы не выдержали – слишком уж было похоже на матушку Россию.

– Но Пруденс ее быстро заткнула, – продолжал я. – Велела нескольким из присутствующих вывести эту женщину из сада и сделать так, чтобы она не возвращалась. Пруденс конкуренты в святости не нужны. Вдруг эта женщина сказала, что несет послание от Ниниана Хоббса в его новом – как это называется – бодхисатве, сострадательном просветлении? Должен сказать, она звучала немножко похоже на Хоббса в минуты наименьшей ясности, когда ему не удавалось совладать со вставными челюстями.

– Я сам от всего этого шума вокруг Ниниана Хоббса готов скрежетать челюстями, – сказал Дуайер. – Он был добродушный старик, но не страдал избытком учености или мудрости и во время служб вечно фальшивил. Говорите, он кормил бедных? Ну так я тоже их кормлю, платя налоги с такого дохода, какой Ниниану Хоббсу и не снился.

– Но он улыбался бедным, – возразил Макуэри, – а ты, Дарси, не улыбаешься, когда платишь налоги; а если бы и улыбался, налоговая служба не смогла бы улыбнуться тебе в ответ. Следует оставлять место для частной благотворительности. Благотворительность – это вещь такая, двусторонняя: ты даешь благословение и взамен получаешь благословение. По почте этого не сделаешь, только лицом к лицу. А что ты получаешь со своих налогов? Хорошие дороги и уборку снега, надо думать.

– Ошибка Чарли состояла в том, что он был слишком вежлив с Пруденс Визард, когда она впервые заявила, что исцелилась, – сказал я.

– Это опять типичный Чарли, – ответил Хью. – Ничто не ставит женщину на место так хорошо, как вежливость.

– Практически первое, что мы усваиваем на флоте, – сказал Добиньи.

– И это отличный принцип, – подхватил Дуайер. – Именно благодаря ему мы, джентльмены особых убеждений, пользуемся такой высокой репутацией у представительниц того, что иногда называют прекрасным полом.

– Именно благодаря ему мы, лощеные негодяи, выигрываем войну полов, – сказал Макуэри.

– Чем же это кончится? – спросил Добиньи.

– Всеобщим уничтожением, боюсь, – ответил Дуайер. – Места вроде Святого Айдана кажутся твердынями, но на самом деле стоят на очень деликатном равновесии. Неужели вся эта красота, ученость и подлинная Вера будут разрушены рукой Пруденс Визард? Я питаю серьезные опасения.