Чародей

Трио новобрачных заняло места во главе стола, и дворцовые повара выставили перед ним и гостями обед из сорока различных блюд. Прислуживала добрая тысяча рабов. Среди угощений были слоновий хобот, буйволовы языки, отбивные из нубийского горного козла, мясо вепря и дикой свиньи, газели, варана, питона, крокодила, гиппопотама, говядина и баранина. Были представлены все виды водящейся в Ниле рыбы, от сома, чье мясо густо покрывал желтый жир, до белого окуня и леща. Из северного моря пожаловали на стол тунец, акула, морской окунь, а из дельты на быстрой галере прислали раков и крабов. Имелась и крылатая дичь: лебедь-шипун, три вида гусей, бесчисленные породы уток и жаворонков, дрофы, куропатки и перепела. Пернатых подавали зажаренными или запеченными, в соусе из вина или под диким медом, приправленными ароматными травами или пряностями с Востока. Нищие и простые горожане, толпившиеся у ворот дворца, а также народ, собравшийся на берегу и на ладьях на реке, с жадностью вдыхали ароматный дым и запахи готовящихся кушаний.

Гостей развлекали музыканты, жонглеры, акробаты и дрессировщики зверей. Ошалев от гула, здоровенный бурый медведь сорвался с цепи и убежал. Ватага знатных гиксосов во главе с Троком погналась за ним через сад с пьяными воплями и прикончила беглеца на берегу реки.

Царь Апепи пришел в восхищение от ловкости и силы двух ассирийских акробаток; ухватив обеих и сунув под мышки, он уволок их, пинающихся и визжащих, с танцевального помоста в личные покои. Вернувшись, признался Таите:

– Одна из них, милашка с длинными волосами, оказалась мальчиком. Меня так удивило это открытие, что ему почти удалось проскользнуть у меня между ног и удрать. – Гиксос громогласно захохотал. – Но я его поймал. К счастью, потому как он оказался самым сочным из этой парочки.

К наступлению ночи большинство гостей настолько опьянели или объелись, что лишь немногие смогли встать, когда вельможе Надже и его невестам пришло время удалиться. Оказавшись в своих покоях, Наджа велел нянькам отвести Мерикару в ее обычное жилье.

– Поаккуратнее с ней, – предупредил он. – Бедное дитя спит на ходу.

Потом он взял Хезерет за руку и повел в свою роскошно обставленную опочивальню, окна которой выходили на реку. Золотая россыпь звезд отражалась в темных водах Нила.

Как только они вошли в спальню, служанки отвели царевну за бамбуковую ширму, чтобы снять свадебный наряд и украшения.

Брачное ложе было застелено ослепительно-белым покрывалом из овчины. Наджа внимательно осмотрел его и, убедившись, что все безупречно, вышел на террасу и с наслаждением вдохнул прохладный речной воздух. Раб подал ему чашу с пряным вином, и вельможа с удовольствием припал к ней. Это был первый глоток вина, который он позволил себе за этот вечер. Наджа знал, что один из главных секретов выживания состоит в умении сохранять трезвую голову в присутствии врагов. Он наблюдал, как многие гости напились до унизительного состояния. Даже Трок, на которого регент возлагал такое доверие и надежды, и тот уступил своей скотской натуре – когда Наджа в последний раз видел его, гиксос обильно блевал в подставленный красивой рабыней-ливийкой сосуд. Очистив желудок, Трок утер губы подолом девушки, затем задрал юбку ей на голову, толкнул на четвереньки на травяную лужайку и оседлал сзади. Брезгливость Наджи была в высшей степени оскорблена этим зрелищем.

Когда он вернулся в покои, вошли два раба, таща чан с горячей водой, в которой плавали лепестки лотоса. Отставив чашу с вином, Наджа принял ванну. Один из рабов вытер и заплел ему волосы, а другой подал чистое белое одеяние. Отпустив их, Наджа подошел к ложу и улегся, вытянув длинные ноги, расправил усталые члены и положил голову на инкрустированный золотом подголовник из слоновой кости.

В дальнем углу опочивальни слышался шорох одежды и женский шепот. Один раз регент узнал хихиканье Хезерет, и этот звук возбудил его. Приподнявшись на локте, он посмотрел на бамбуковую ширму. Щели в ней были достаточно широкие, и взор его ловил дразнящую белизну гладкой кожи.

Власть и политическая выгода были главными причинами этого брака, но не единственными. Будучи воином по ремеслу и авантюристом по призванию, Наджа обладал при этом натурой чувственной и сладострастной. Многие годы он исподволь наблюдал за Хезерет, и интерес его рос по мере того, как росла она сама: из младенца она превратилась в нескладную девочку, затем наступила пора, когда ее груди заманчиво налились, тощий зад округлился, а все тело приобрело приятную мягкость и грациозность. Изменился и ее запах: находясь рядом, Наджа ощущал слабый мускусный аромат женственности, завораживавший его.