Чандрагупта

«С одной стороны, — размышлял брахман, — если Ракшас будет изгнан, он возненавидит Чандрагупту, поднимет против него других царей и двинется на Магадху. Он предан Нандам. И теперь, когда этот род погиб, сочтет своим долгом уничтожить тех, кто погубил его. Для осуществления этого министр сделает все, что в его силах. Изгнание Ракшаса не принесет пользы, а вред будет огромен. С другой стороны, Чандрагупте нужен министр, а Бхагураян не подходит для этого».

Сам Чанакья не хотел занять место Ракшаса. Его снова тянуло в Гималаи, туда, где не было политики и людских страстей. Но брахман не мог считать свою цель достигнутой до тех пор, пока Ракшас не признает Чандрагупту преемником Нандов и не согласится служить ему. Чанакья понимал всю трудность своей задачи, но он всегда говорил, что для него не существует препятствий, и был уверен, что его призвание и состоит в достижении невозможного. Брахман знал, что ничего не добьется от министра, если обвинит его в убийстве Нандов и попробует показать ему безвыходность положения. Такими средствами успеха не достигнешь. Чтобы Ракшас стал союзником, нужен другой путь. И Чанакья искал его.

После того как состоялся допрос Парватешвара, между Чандрагуптой и министром произошел следующий разговор.

— Министр Ракшас, — сказал юноша, — вы слышали, что тут говорил Парватешвар. Но нам это представляется невозможным. Вы неспособны на предательство и не могли совершить преступления. Поэтому не думайте, что мы всему этому верим. Парватешвар ведь не скрывал, что ждет случая захватить Магадху. Нас никто не убедит, что вы могли быть заодно с ним. И теперь именно вам следует найти бунтовщика и сочинителя этих писем.

— Царевич, — ответил министр, — ты, конечно, можешь думать всякое, но слова твои мне нравятся. Ты говоришь, что я не мог пойти на такую низость. Но какая польза от того, что ты так думаешь? Народ будет считать меня виновным, потому что письма с моей печатью оказались у Парватешвара. Этот прихвостень греков назвал меня изменником, но обвинение должно быть с меня снято. Я буду считать, что вы верите мне, если решите открыто вести расследование.

— Министр, — вступил в разговор Бхагураян, который находился тут же, — если мы поведем открытое расследование, то могут возникнуть всякие осложнения. Лучше всю эту загадочную историю продолжать держать в тайне, а с Парватешвара взять выкуп и отправить его восвояси. Царевич Чандрагупта станет махараджей, и мы будем править Магадхой. Ты останешься министром, а я — главным военачальником.

— Подлец! — вскричал Ракшас. — Думаешь, я не понял твоей грязной игры? Как бы не так! Но понял-то слишком поздно. Не то бы… Да что толку говорить об этом теперь?

Глава XXXIV Неожиданная встреча

Бхагураян некоторое время сидел молча. Он не знал, что ответить министру, хотя понимал, что молчать нельзя.

— Почему же? — проговорил он. — Можно и сказать. Говорите все начистоту. Договаривайте, раз начали.

— Что мне говорить, Бхагураян, если ты повернул армию против Нандов и стараешься посадить на престол какого-то низкорожденного нечестивца. Да, я был слеп. Я решил, что у Магадхи нет сильных врагов. И я заслужил наказание. Ты, Бхагураян, цареубийца и предатель. Я совершаю тяжкий грех, что говорю с тобой. Если у вас обоих есть хоть немного смелости, то вы будете судить меня при народе. Когда меня признают виновным — а это так и будет, — выносите мне любой приговор. А не хотите открыто судить меня, так я пойду на улицу и во всеуслышание заявлю о том, что произошло.

— Министр, — ответил Бхагураян, — кто мы такие, чтобы судить тебя? Ведь всегда ты выносил приговоры. Я прошу тебя только об одном: оставь толпу в покое. Народ непостоянен. Никогда нельзя предвидеть, на чьей стороне он будет.

— Бхагураян, зачем повторять одно и то же? Что такое толпа, мне известно не хуже, чем тебе. Сейчас ты у власти. Делай что хочешь. Я же хочу, чтобы с меня сняли обвинение. А если докажете мою вину, я готов понести любое наказание. Милости мне от вас не нужно. Я никогда не соглашусь все скрыть и помогать Чандрагупте. Об этом и не думайте.

В словах Ракшаса были решимость и вера в свою правоту. Бхагураян и Чандрагупта молчали. В это время быстро вошел гонец и что-то проговорил на ухо военачальнику.

— Что ты говоришь? — воскликнул тот. — Схвачен человек, который участвовал в убийстве раджи? Помог рыть эту ловушку перед дворцом? Какой Чандандас? Ба-а! Любимец министра! Не может быть, чтобы он… Нет, нет, невозможно. Чандандас не замешан в этом.

— Но он сам признался в том, что дал согласие после того, как получил письмо министра. «Я его друг и потому не мог отказать», — вот слова этого человека.

Гонец и Бхагураян говорили громко, и Ракшас слышал каждое слово. Министра охватил гнев.

«Чандандас — мой друг, — думал Ракшас, — он никогда не стал бы участвовать в подобном деле».

Однако министра мучили сомнения, и теперь он уже готов был верить всему. Голова его шла кругом от противоречивых мыслей.